Евгений Додолев - Мои истории

Но ведь было не так вначале. Совсем не так. Делалось все на коленке, непрофессионально, но с душой. И люди это чувствовали!

Как-то во время «кинотаврических» застолий, я поинтересовался у Андрея Державина, как, мол, эти «Руки вверх» с тремя аккордами и примитивными текстами собирают такую аудиторию?

Он ответил: «Они искренние!». Что и есть залог успеха.

В «молодёжке» почти все геройствовали от души. Возможно, кто-то уже тогда чувствовал, что успех можно будет конвертировать в деньги и статус, но кто-то был поглупей, как я, который ощущал себя этаким революционером.

Помню, как мы с Сашей Любимовым везли из Питера в Москву запись интервью Нины Андреевой.

Нина Александровна была политической оппозицией, а материал был по тем временам очень стрёмным. И мы долго придумывали в аэропорту, как спрятать бетакамовские кассеты под куртки так, чтобы питерские чекисты, которые нас пасли, не нашли их при обыске и не отобрали.

Любимов, автор, Эрнст, Негода, Толстиков, «Макар»

Кстати, напомню, режиссером в той командировке был не кто иной, как Костя Эрнст. Мы с ним в той разгильдяйской командировке выдавали себя за русских журналистов лондонской BBC: принципиальная большевичка Нина Андреева не согласилась бы беседовать с «врагами» из «молодёжки» Гостелерадио СССР, а нас, псевдобританцев хозяйка накормила отменными лакомствами своего приготовления. А Любимов ждал нас в одиночестве, неспешно опустошая мини-бар номера «Октябрьской».

Из той же поездки мы привезли хулиганское интервью с ведущим «600 секунд». Вся страна уже слышала, что есть на областном ленинградском ТВ такой боец Невзоров, но узрели Александр-Глебыча только в нашем ударном выпуске.

Сейчас все это вспоминать смешно. И стыдно. У меня пунцовеют щеки: чувствую себя таким лохом и наивным придурком! Ведь я искренне считал, что совершаю подвиг.

Но несмотря ни на что, я ностальгирую по тем временам, по тому адреналину. Никакие расширители сознания не были нужны – казалось, что оно и так раздвинуто до широты горизонта…

***

Вот как ту поездку вспоминал Эрнст в специальном выпуске «Афишы» «История русских медиа 1989—2011» (6 июля 2011):

«Однажды мы с моим приятелем Женей Додолевым пришли на какую-то гулянку, где сидели ребята из «Взгляда» и, в частности, Саша Любимов. «Взгляд» вышел, может быть, полгода назад. И я стал говорить Любимову, что все, конечно, очень клево, но стилистически неточно, рыхловато и не до конца выстроено. На что Любимов ответил: «Ну если ты такой умник, так сделай хорошо. Через две недели эфир».

Вот такие, как говорит Познер, были времена.

Старый телик треснул, и в этот разлом можно было войти даже с улицы.

Эрнст

Первый сюжет?

Это было интервью с Ниной Андреевой (автор статьи «Не могу поступаться принципами»), которую до этого никто вообще не видел, но все страшно боялись. Она была символом возможного возвращения старых времен.

1988

Мы отправились в Питер. Любимов сидел в засаде, потому что он был слишком узнаваем, а мы с Додолевым под видом корреспондентов Би-би-си сняли большое интервью.

Это был 1988 год. Это теперь говорят о путче 1991-го как о каком-то внезапном событии, а ведь тогда, в 1988 году, перед Днем Победы, было ощущение, что случится военный переворот. Люди говорили об этом между собой.

И мы тогда решили снять, как танки ночью возвращаются с Красной площади. Любимов выскакивал из-за остановки, когда мимо проходила колонна, и говорил в камеру:

«Ну что? Дождались? На улице Москвы танки. Здравствуйте, вы смотрите программу «Взгляд».

И это очень точно попадало в общественные фобии и настроения.

Вообще, может быть, только Борис Ельцин лично сыграл более важную роль, чем «Взгляд», в разрушении советской власти.

Каждую пятницу «Взгляд» вербализировал и визуализировал настроение подавляющей части общества.

И в этом его, как писали в советских учебниках, «всемирно-историческое значение».

Почему [я] оттуда ушёл? «Взгляд» был как «Битлз» или «Роллинг Стоунз». В рок-группах люди часто ссорятся из-за разных представлений о том, что надо играть».

«В каждой шутке есть доля шутки», – добавляю я, упоминая о Константине Львовиче Эрнсте как о самом значительном своем телевизионном достижении. И еще вспоминаю игривые вирши Андрея Макаревича:

«В этом мире случайностей нет и крайне редки совпаденья».

Костя с раннего детства мечтал снимать кино. Но стал ТВ-боссом и ТВ-мастером. Так совпало. Потому что в середине восьмидесятых нас познакомила Наташа Макаревич,младшая сестра основателя «Машины времени», который жил тогда в одном дворе с Константином. Я, в свою очередь, познакомил Костю с Александром Любимовым. И оказался Эрнст в «Останкино»…

Весь наш нынешний истеблишмент родом из Питера. И руководитель самого могущественного отечественного телеканала в своих интервью тоже любит пробросить, что, мол, вырос на Восьмой линии Васильевского острова. Ну так и есть. Рос. И вырос. Стал Большим.

Только он такой же ленинградец, как, например, рожденный в СССР Юрий Шевчук. Потому что родился-то будущий матадор российского ТВ в хрущевке на «Соколе», в семье перспективного сельхозвельможи Льва Константиновича Эрнста.

Л. К. Эрнст

Андрей и Наташа Макаревичи

Назвали его Костей в честь дедушки. Потом отца, профессора Эрнста, перевели в Ленинград. А когда в восьмидесятые его в очередной раз повысили и он стал вице-президентом ВАСХНИЛ, семья переехала в белокаменную и Костя вновь стал москвичом.

Рассказывая мне о новичке в нашей тогдашней компании, Наташа категорично заявила: «Ну с этим ты точно не сойдешься. Совсем вы разные. Вам даже поговорить не о чем будет».

Угу. Закончили мы этот день на Костиной кухне в компании его подружек. Через неделю мы с ним вдвоем уехали. Каникулярничать в Крым. В незабвенный Никитский ботанический сад, где на территории благоухающего заповедника в ту пору располагался уникальный мини-пансионат для сельхозакадемиков, и, естественно, Костин отец, второй человек в академии, имел возможность переруливать свою квоту на единственное чадо.