Сергей Решетников - Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 2

Слабо помню, как поднимался по лестнице домой, что по улице 5-й Армии, 61, помню, что было трудно. Себя осознаешь, а мышцы не хотят в полной мере подчиняться твоей воле. Наверное, тяжело шел до третьего этажа. Одна минута пути на третий этаж мне показалась как восхождение на Эверест. Теща Ангелина Ивановна уже ждала. Я ведь позвонил и предупредил, что еду домой с дружеской гулянки. Когда я зашел, рукав от новенькой дубленки был отдельно от ее тела. Зацепился за торчащее препятствие и оторвался. Хорошо, что по шву, нитки не выдержали. Утром было тяжеловато, гремучая смесь еще не полностью переработалась в молодом организме. А дубленка висела на плечиках, как будто и не было аварии. Теща-рукодельница постаралась. На столе дымился, благоухал наваристый борщ. Я снова приобрел «спортивную» форму и пошел на работу в обком комсомола. Опаздывать после гулянки нельзя, можно приобрести репутацию слабака. Но с тех пор меня на «Северное сияние» никогда не тянуло.

Сергей Александров – первый секретарь Катангского РК ВЛКСМ 1980—1986 годы, «северный брат». Участник ХII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве

«Северным братством» наше сообщество стало называться с моей легкой руки. Почему? Наверное, мне хотелось перенести в новую жизнь атмосферу моего «уличного братства», когда плечом к плечу, прикрывая спины друг друга, мы побеждали в боях за справедливость.

А тут в Германии встретился наш северный брат из поселка Звездный с БАМа. Как тут не помочь? Я его вывел через окно «огородами» в свое расположение. При этом отправил своего помощника предупредить прохаживающегося возле дверей Ленькиного гостиничного номера чекиста, что прибудем к полуночи.

– Что-то выпить сильно хочется, забыл уже, когда последний раз пригублял спиртное. Как, вы, Леонид Давыдович, посмотрите на такое архиважное мероприятие? – с грустью в голосе придуривался я.

– Ты че, Серега, правда, давно не пил? – с изумлением спросил Леонид.

– Да, послезавтра будет два дня, – печально произнес я.

Леонид, а потом и я начали весело смеяться. И мы пошли в бар. Какое прекрасное пиво там было, просто чудо и платить не надо: мы делегаты в форменных красных рубашках. Я заранее позаботился о такой для Леонида. По-моему, взял у Володи Матиенко или Стаса Клевцова, а может у Володи Симоченко, уже точно не помню.

В баре друг против друга сидели наши парни в красных рубашках и немецкие ребята в синих. Они громко разговаривали, чокались огромными кружками и наслаждались вкуснейшим, терпким, прохладным пивом. Друг друга они не понимали, переводчика не было, но разговор проходил оживленно. Захмелевшие парни начали выяснять, кто кем работает. Прозвучала фраза со словом «шофер». И тут наступило полное ликование, оказывается все парни были шоферами. Чтобы изобразить свою шоферскую профессию, они стали крутить перед собой воображаемые баранки – рули, имитировать звук работающего мотора и зычно бибикать. Со смеху помирали все. Подобных милых сцен было очень много. Общение было искренним.

Надо сказать, что пиво было хоть и хмельным, но не дурманящим. Это сегодняшнее пиво, которое продается у нас, можно смело назвать дурманящий, мочегонный напиток. А там было пиво. Легкое опьянение проходило быстро. Мы веселились с Леонидом и нашими ребятами до ночи, потом я проводил его в гостиницу. Офицер, осуществлявший охрану, чуть не прослезился от встречи с живым и невредимым «охраняемым объектом». А я взял в ночном магазине бутылочку немецкого шнапса, ящик маленьких, пузатеньких бутылочек пива с этикеткой «Bier», и мы с Володей Матиенко вдвоем в своей комнате за разговорами просидели почти до самого утра. Был он тогда первым секретарем Октябрьского РК ВЛКСМ города Иркутска. Это потом уже он стал видным политическим деятелем. В детстве мы жили рядом. Его жена – Ольга Павлюк – была великолепной теннисисткой, а училась в одном классе с моей будущей женой Леной. У нас уже были дети, и нам было о чем болтать: и про семейные дела, и по комсомольской работе.

Демонстрация дружбы

Только уснули, как стук в дверь. Нас будят очаровательные блондинки, пунктуальные немки гиды-переводчики, и напоминают, что через пятнадцать минут надо быть в автобусах. Предстоит по программе разъезжать по разным мероприятиям.

Володе по жребию досталась кровать на втором ярусе, мы жили в комнате немецкой студенческой общаги. У меня сохранился даже пропуск №0946 к месту нашего проживания – в Высшую техническую школу Карл-Маркс-Штадта, общежитие №52, комната №328.

Володя сверху жалобным голосом стонет:

– Мне бы маленькую пузатенькую бутылочку «Бира».

У меня под кроватью их целая батарея. Не очень прохладных, но поправить здоровье можно.

Я говорю Володе:

– Катапультируйся, тогда и квакнешь, пламя погасишь и живительную влагу в горящие трубы зальешь. А то, не дай бог, коньки отбросишь или ласты завернешь.

Девчонки присели на стулья и с интересом стали наблюдать эту картину. По-видимому, они, отличницы по русскому языку, будучи немками, не очень понимали смысл происходящего, и загадочно звучащая русская речь была им недоступна. Слова вроде русские, но значение их какое-то недосягаемое. Как это ласты завернуть, а где бассейн, река или море? Как трубы могут гореть, ведь они же металлические? А самолет где, из него же катапультируются?

Вовка продолжает придуриваться. Он еще жалобнее взмолился:

– Не могу слезть, катапульта не работает, засохли подшипники из-за неправильного технического обслуживания, смазали неправильно, смешали пиво с водкой.

Подшипники-то смазывают машинным маслом или солидолом, так девчонок учили в школе. «А тут где подшипники, у какой катапульты, зачем их водкой и пивом смазали, непонятно», – думали, наверное, гиды-переводчики.

Памятная медаль

Как это перевести на немецкий и при этом понять, о чем наш диалог, для гидов было большой проблемой. Они сидели завороженные, широко раскрыв свои небесно-синие глаза.

Я выдергиваю из кроссовок Володи шнурки, связываю их. На одном конце в петлю помещаю горлышко бутылки, второй конец шнурка забрасываю на второй ярус в постель Владимира.

– Лови, канат, Володя. Вира, вира, вира.

Он затягивает бутылку вверх и с громким глыканьем опустошает за одно мгновение. Шнурок возвращается вниз за новой 350-граммовой дозой Bier. И вот жажда утолена. Мы с Володей весело смеемся. Немецкие девчонки с восторгом аплодируют. Наверное, им стал немного понятен наш диалог. Они искренне признались, что их немецкие сверстники до такого бы не додумались. Гиды ушли к автобусам, а мы помылись, побрились и пошли вниз, опаздывать нельзя. Дисциплина есть дисциплина.