Сергей Решетников - Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 2

Праздничное шествие

Меня с группой повезли в пригород Карл-Маркс-Штадта на завод волочильных станков. Там нас должны встречать в 14 часов 24 мая 1980 года на Хорст-Менцель-Штрассе, 12—23. Там производили станки, которые волочили металл и изготавливали высококачественную проволоку для разных нужд. Продукция станкостроительного завода пользовалась высокой репутацией и заслуженной популярностью. Нам показали технологический процесс, оборудование, молодых рабочих и повели в актовый зал для банкета.

Столы были накрыты со вкусом и дворянской изысканностью. Разные мясные, грибные и рыбные деликатесы, о которых мы могли только мечтать. Стол сервирован множеством тарелок, блюдец, вилок и ножей, какие-то ложечки для соусов и многое другое диковинное для нас, простых сибирских ребят. Шел протокольный разговор, немецкие парни и девчонки помаленьку кушали, а наши сидели и не знали какую вилку в какую руку брать, какую тарелку при этом использовать, каким ножом чего резать. Вот и сидели голодные. Тогда я, как руководитель делегации, говорю нашим:

– Делай как я!

Наливаю водки, накладываю себе всяких вкусностей, произношу тост за дружбу и начинаю аппетитно кушать. Лед растоплен, процесс пошел непринужденно. После моего тоста наши парни вручают сувениры немецким девушкам, а девушки парням, соответственно, так было договорено и отрепетировано заранее. Немцы народ прижимистый, количество их сувениров строго лимитировано. Директор завода, сидящий рядом со мной справа, произносит тост, и его парни и девушки дарят сувениры нам. При этом, красивая девушка спортивного телосложения, которая дарила сувенир мне, робко целует меня в щеку. Я произношу еще один тост, и идет вручение наших сувениров немецкой стороне. Я же руководитель делегации по сувенирам, у меня их дофига. А у немцев кончились. Вижу, директор завода в конфузе. Он дает команду кому-то из своих помощников, тот убегает. Потом выяснилось, что немецкий помощник притащил и припрятал в коридоре море сувениров. Все их подарили нам за этот вечер.

Тащить их в автобус было тяжело, но приятно. Директор завода не хотел попасть в просак. После его тоста нам опять несут сувениры, и их девушки уже целуют всех наших парней, а их парни – наших девчонок. Директор поворачивается ко мне и с гордостью говорит:

– Вот как надо дарить сувениры друзьям!

Я опять произношу тост и говорю:

– Делай как я, – и, вручая сувенир, целую уже хорошо знакомую немецкую девушку в щечку.

Наверное, ее, самую красивую, специально закрепили за руководителем русской делегации – за мной. Не скрою, было приятно. Все наши делают так же, целуют своих немецких друзей и подруг. Стало весело, эдакий пикантный, состязательный дружеский процесс, в котором никто уступать не хотел. Спустя некоторое время, директор завода говорит мне:

– Слева сидит человек, который представился учителем-переводчиком, а на самом деле он представитель спецслужбы, ну типа вашего КГБ. Немецкие парни и девчонки при нем чувствуют себя скованно.

– Не беспокойся, Ганс, – по-моему, так звали директора, – сейчас все попробуем поправить.

Встаю и даю зычную команду для всех:

– Делай как я!

Братский поцелуй Брежнева и Хонеккера

Все с интересом смотрят на меня. Я наполняю водкой до краев двухсотграммовый стакан, предназначавшийся изначально, видимо, под воду или сок. У меня родилась импровизация. Внимательно контролирую, чтобы все поддержали меня и налили себе до краев. Не подозревая подвоха, воспринимая происходящее как увлекательную игру, все заинтересовано, с искорками во взгляде наливают себе полные стаканы водки.

Потом уже немецких ребят, кому стало тяжело, с погасшими взглядами, заменили на новых. Но это было потом. А сейчас началась моя импровизация, эдакий бенефис.

Я произношу тост:

– Хочу поднять этот бокал за наших самых любимых, самых мудрых, глубокоуважаемых и великих руководителей мирового коммунистического движения, руководителей огромного масштаба. За Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Владимира Ильича Ленина!

Далее следует зажигательная речь, минут на двенадцать, о нашей вечной любви и преданности их бессмертным идеям. В заключение своего выступления я предлагаю выпить всем до дна!

– Если, конечно, кто-то не согласен с моими высказываниями, тот может ровно столько оставить невыпитой водки в своем стакане.

И я залпом выпиваю весь стакан до дна. В зале воцаряется полная тишина, все в недоумении и замешательстве. Все, кроме наших ребят, они понимают, что началось «цирковое» представление.

«Зачем-то Сереге это надо? Посмотрим, что будет дальше», – с нескрываемым интересом думают они.

Я запиваю из большой кружки и снова напоминаю:

– Если кто-то не согласен, то пусть оставит в стакане столько водки, насколько он не любит Маркса, Энгельса и Ленина.

Боковым зрением наблюдаю за немецким учителем-чекистом. Все любят вождей мирового пролетариата и выпивают до дна. По-другому и быть не может.

Через небольшой промежуток времени я повторяю свой ход. Но на этот раз я уже предлагаю выпить полный стакан за Эрика Хонеккера и Леонида Ильича Брежнева – генеральных секретарей наших коммунистических партий. После произнесения длинного и пламенного тоста я вновь предлагаю:

– Оставьте в стакане столько водки, насколько каждый не любит наших коммунистических вождей. И тут же выпиваю залпом весь свой стакан.

Памятный значок

Немецкий чекист попался в ловушку, такого хода он просто не мог предвидеть. Видимо, подобной нештатной ситуации в их учебниках еще не было. Маркса, Энгельса, Ленина, Хонеккера и Брежнева он, наверное, любил всей душой.

– А если выказать нелюбовь к вождям, оставив водку в стакане, меня точно заложат, – наверное, думал он.

Вот и выпил два раза до дна по двести граммов водки. Вот и сполз под стол бедолага. Кто сколько наливал и выпивал меня не беспокоило. Думаю, не все были дураками, а наши ребята к моему юмору и иронии были привычны. Да и крепким сибирским работягам под такую великолепную разнообразную закусь два стакана не доза, а разминка.

Я же в очередной раз мухлевал. Я делал вид, что пью водку. Набирал залпом в рот, потом подносил большую фарфоровую кружку, типа, запиваю. А сам туда сцеживал всю водку. Короче, жульничал во имя дружбы. Ну не пьянеть же на самом деле…