Леонид Колосов - О крестьянстве и религии. Раздумья, покаяние, итоги

Главное в крестьянской системе воспитания – не слова, не нотации, а пример своих родителей, родственников, соседей, всех жителей деревни, желающих тебе добра.

Дети для российского крестьянства – основа его жизни. Без детей его жизнь невозможна. Кто будет тебя кормить, если ты заболел, если тебе нужно отдохнуть, если ты старый? Так повелось, что нашей правящей элите нет никакого дела, как там живет крестьянин без пенсии, бюллетеней, без оплачиваемых отпусков, вообще без всякого так называемого социального обеспечения. Поэтому для крестьянской семьи горе, если нет детей, если их мало. Счастье, конечно, очень трудное, но счастье – если детей много. Вся надежда на них. Поэтому нет дела важнее, чем воспитывать их как надо. Иначе для крестьянской семьи не будет будущего. Поэтому крестьянские семьи были многодетные, а не из-за темноты, необразованности и некультурности крестьян, как думали и думают некоторые «дюже культурные и образованные» горожане.

А вообще, по большому счету для молодого человека, человечества в целом главным смыслом должна быть забота, чтоб жизнь продолжалась. Это философия человеческой жизни. «Для веселья планета наша мало оборудована», – сказал не очень мною уважаемый, но большой поэт В.В. Маяковский. Не только планета, но и вся Вселенная. А без полноценных новых поколений людей будущего нет. От алкоголиков, наркоманов, а также думающих лишь о себе и как бы «проехаться» на труде других, не внося личного вклада, не думающих вообще – будущего ждать не приходится.

Так вот, основным оценочным критерием взросления ребятишек в деревне было умение выполнять дело, сначала легкое, но всегда не пустяковое, а нужное в жизни. Об экскурсиях и коллективных походах на плантации (в поле) не могло быть и речи.

Носили на руках только грудных детей. Могущие ползать – ползали, умеющие ходить – ходили, за руку никого не водили. Вот так, с молодых ногтей человек приучался к самостоятельности. Во-первых, у взрослых не было времени и возможности, а во-вторых, считалось очень вредным баловать ребенка. В-третьих, основными нянями были престарелые бабушки и старшие братья или сестры (у меня, девятого ребенка, таким няней и воспитателем был брат Анатолий, на семь лет старше меня. По рассказам я родился болезненным, как говорили – нежилец, но в первое же свое лето прокалился солнцем на песке возле речки и выжил).

Рождалось детей обычно много, примерно треть умирала в младенчестве. Оставшиеся росли крепкими и здоровыми, чему способствовала экологическая среда, солнце, воздух и вода. Целыми днями летом и зимой – на улице. Игры всевозможные, все самобытные (прятки, в войну, мяч, шар, городки, лапта, в лапти, десять палочек, попа-гонялу и т. д., более трех десятков). Борьба ежедневная, благо травяной ковер (или снежный) прямо возле дома на улице для регулярного выяснения кто сильнее, да и чтоб умел постоять за себя. Не без драк, конечно.

И, главное, постоянное вовлечение в работу. Игрушки делали себе сами: лук со стрелами, рогатки, силки для ловли снегирей, свистки разные и т. д. У каждого – самодельный ножик. К пяти годам уже домашние работы возлагались – кормить и стеречь кур, поросенка, загнать вечером в ограду корову и овец, когда пастух пригонит стадо, поливать овощи, помогать родителям в разных домашних работах. Понемногу начинаешь приносить в дом ягоды, рыбу, дикий лук и щавель.

К семи годам родители начинают привлекать к своим работам: пилить и колоть дрова, отогнать лошадь, рыбачить, резать вичи, бить вальком при полоскании белья, вдевать ниченки и т. д. Получаешь понемногу навыки езды на лошади (управлять, распрягать, запрягать, ездить верхом и т. д.). Возникает у малого человека гордость, что он уже что-то умеет, как взрослые.

К десяти годам уже самостоятельные работы, в основном ездовыми на лошадях. В колхозное время вручали взрослую трудовую книжку колхозника и бригадир рано утром давал наряд. И с каждым годом обязанности возрастали в полной пропорции с повышением физических и умственных сил. Овладеваешь инструментами (пилой, молотком, топором, рубанком, граблями, вилами) и механизмами (бороной, чернухой, конными граблями, лесопилкой). Поручают все более сложные виды работ. Повышают кругозор экономический – работа на базаре.

К 16–17 годам – уже мужик, полностью готовый к крестьянскому (да и не только крестьянскому) труду, к самостоятельной жизни, умеющий вести хозяйство, нести ответственность за него, быть будущим хозяином своего дома, семьи.

Аналогично приобретали рабочие навыки девочки, только с четким уклоном на женские дела. Прясть, ткать, шить, вязать, готовить пищу и т. д. – быть будущей хозяйкой дома, матерью, женой. При этом жестко сохранялись и передавались семейные, деревенские, вятские и национальные традиции, склонность к ремеслу и промыслам. В деревне веками были потомственные династии пимокатов, портных, сапожников, рыбаков, охотников и т. д.

Таким образом, суть деревенского, крестьянского трудового воспитания – приучать родившегося человека чуть ли не с 5 лет трудиться, уметь жить самостоятельно, делать все, что умеют его родители, окружающие его люди. Иначе жизни не будет. В этом – конкретное проявление крестьянской философии: смысл жизни – в ее продолжении.

Эта трудовая учеба и трудовое воспитание происходило в семье, не считалось обязанностью государства как машины управления, не перекладывалось на госорганы, всякие Роно, ПТУ, тем более детские дома.

Вот так из века в век и сохранялась цепочка деревенской крестьянской жизни. Когда же крестьянский труд (как в комсоветское время) стал бесплатным и не обеспечивал жизнь, он превратился в бессмысленность, эта цепочка закономерно оборвалась, и исчезла связь времен.

Этот тысячелетний опыт организации жизни в значительной степени, особенно в городах, утрачен. Вместо того чтобы научиться делать то, что делают родители, вообще уметь трудиться и организовывать жизнь, городские дети ищут свое место в жизни… иногда до смерти! Перекладывание же воспитания с родителей, с семьи на бюрократические структуры чревато трагическими последствиями, масштабы которых трудно представить.

Признавая важность обучения детей к своему труду, крестьяне уважительно относились и к учебе детей к другим, более «высоким» занятиям по общечеловеческой культуре. Особенно, если их дети обладали соответствующими способностями к музыке, искусству, технике, науке и т. д. Поэтому так называемая некультурность крестьян, из-за которой им так долго не давали у нас свободу, вызвана не крестьянскими особенностями, а нежеланием властной элиты просвещать крестьян. Такой (!) элите легче управлять ими.

Даже после того, как крестьян стали просвещать понемногу с конца XIX века, принципы крестьянского воспитания не изменились. К тому же, учили лишь зимой, не больше двух зим, в школах, непосредственно в деревнях построенных земствами. Это начальное образование (при мне уже четырехклассное) было с практическим уклоном: хорошо читать, писать и считать, составлять письма и деловые бумаги (акты, протоколы, справки и т. п.). В селах – центрах волостей и церковных приходов (у нас село Пачи) были церковно-приходские школы. Дальнейшее обучение (семинарии, а в начале советского времени – семилетки) – лишь в уездных центрах (у нас – г. Яранск). Лишь в конце 30 годов XX века на базе церковно-приходских школ в центрах волостей были организованы семилетки, а десятилетки – во вновь организованных районных центрах (у нас в селе Тужа).