Елизавета Эбнер - Южный Тироль. Другая Италия

А теперь в очередной раз обратимся к историческому ресурсу – трёхтомному сочинению Эггера « Geschichte Tirols von ältesten Zeiten bis in die Neuzeit », которым пользовался автор «Безобразной герцогини» во время работы, и посмотрим, что пишет историк о Маргарите Маульташ: «Маргарита с течением времени всё больше выражала недовольство своим супругом, так же как тирольские бароны господством Люксембургов. В легендах и в сочинениях историков Маргарита изображается как с физической, так и с духовной стороны весьма непривлекательной. Хотя она не была совершенно безобразной, но во всяком случае не получила бы приза за красоту, ибо, по заслуживающим доверия свидетельствам, она обладала обезображивающим её лицо большим, широким ртом, от которого, по преданиям, она и получила прозвище Маульташ. Равным образом едва ли она могла считаться идеалом женской добродетели. Могли, впрочем, быть вымышленными те излишества с любовниками и жестокости по отношению к ним, которые ей приписываются, но несомненно, что её склонность к чувственным удовольствиям далеко превосходила естественное чувство благоприличия. Иоанн не мог достаточно удовлетворить эту склонность. Хотя он вступил в юношеский возраст, Маргарита всё же оставалась бездетной».

Всё у того же Иосифа Эггера говорится о политической роли, которую играла Маргарита в Тироле. В период её правления при первом муже Иоанне Генрихе (1330—1340) она, судя по книгам историка, не была политически самостоятельной: «Всё влияние на управление у неё было отнято. А в его отсутствие управлял страной епископ Николай Триентский». При втором муже Людвиге (1343—1361), а также в короткий период после его смерти и собственного отречения от власти (1361—1363) Маргарита опять же не показала себя сильной и независимой правительницей. Эггер характеризует её как женщину слабую ( schwache ) и нерешительную ( wankelmütige ), с его точки зрения, не умевшую держать в руках власть и принуждённую от неё отказаться. Большое желание Маргариты развивать тирольские города, торговлю в них, способствовать процветанию народа, описанное Фейхтвангером, у Иосифа Эггера подтверждений не находит. Подобные устремления, однако, в это время действительно имели место быть, но их воплощением в реальность занималась совсем не правительница Тироля, а абсолютно другие люди.

Не соответствуют истории описанные в «Безобразной герцогине» Фейхтвангером ни насильственная смерть мужа Маргариты Людвига, ни такая же смерть её сына Мейнграда. И тот, и другой умерли своей смертью, а с Людвигом графиня Тирольская достаточно счастливо прожила до конца его жизни. Иначе сложилась в реальности и политическая судьба Маргариты: отдав власть Рудольфу IV Габсбургу, историческая правительница Тироля уехала в Вену, где в почёте и под защитой двора провела свои последние дни. Маргарита, по Фейхтвангеру, до самой смерти в обществе единственной служанки жила в скромных условиях на пустынном острове.

Очевидно, что описание правительницы Тироля Эггером имеет очень мало общего с описанием Маргариты Тирольской Фейхтвангером, а то, какой она была на самом деле, всё-таки остаётся не выясненным до конца. Историки отмечают, что сведения о той эпохе слишком скудны, но те, что есть, позволяют судить о личности Маргариты Маульташ только до определённой степени.

В начале «Безобразной герцогини» Фейхтвангер написал: «Ясно, что Тиролем может править только тот, кого захотят Тирольцы. Бог так расположил в этой стране горы, долы и ущелья, что чужак не сможет овладеть ею». В конце исторического романа, описывая принятие Маргаритой решения о передаче Тироля Габсбургам, писатель уже не возвышается до патетики: «Граф фон Шенна счёл это предложение весьма выгодным. Он лично всегда предпочитал весёлых, обходительных австрийцев грубым, свирепым баварцам». Так Тироль потерял независимость и стал частью Австрийской монархии.

А Маргарита? Маргарита, покинув свои владения, больше никогда не возвращалась в Тироль: ни в книге, ни в реальной жизни.

Сначала у них забрали унитаз. Объяснение, что это безобидный реверанс классику современного искусства, дадаисту Марселю Дюшану, который впервые выставил обыкновенный писсуар в галерее, не помогло, и его по требованию активистов партии «Национальный альянс» безжалостно изъяли городские власти. Унитаз был творением римских художниц Элеоноры Кьяри и Сандры Голдшмид, работающих под псевдонимом Goldiechiari . При приближении к нему зрителей санитарный объект играл гимн Италии и самостоятельно спускал воду. Дошло до суда. Было вынесено решение, что унитаз не оскорбляет ни гимн Италии, ни итальянское государство, и его вернули на место.

Затем их «Распятую лягушку» немецкого художника Мартина Киппенбергера, проходя мимо, увидел представитель Ватиканской курии. В результате против глумливо ухмыляющегося зелёного земноводного на кресте, с яйцом в одной лапе и пивной кружкой в другой, выступил лично папа римский Бенедикт XVI. Министр культуры Италии Сандро Бонди назвал лягушку «ненужной провокацией», а чиновник Франц Паль объявил в знак протеста против скульптуры голодовку и даже попал в больницу. Между тем художник Мартин Киппенбергер, скончавшийся в 1997 году, называл свою работу Zuerst die Fuss e («Сначала ноги») автопортретом, изображающим человека в состоянии глубокого кризиса.

Наконец, весь мир облетела новость об инсталляции «Вечером мы собирались танцевать», которую уборщики приняли за мусор. Работа уже упоминавшихся римских художниц Элеоноры Кьяри и Сандры Голдшмид должна была рассказать об идеологии общества потребления, высмеять роскошные вечеринки и скандалы вокруг итальянских политиков 1980-х годов. Разбросанные на полу пустые бутылки, окурки, серпантин, праздничные декорации, элементы одежды и обувь уборщики приняли за мусор от проходившего накануне мероприятия, рассортировали его в мусорные мешки и вымыли помещение. К счастью, инсталляцию всё-таки удалось восстановить.

Все эти истории произошли в музее современного искусства в Больцано (Бозене). Его заносили в «чёрные списки», а о скандалах, связанных с его экспозициями, писала, кажется, вся международная пресса. Несмотря на это, в «Музейоне» даже в самые нелёгкие времена словами и действиями боролись за право искусства быть свободным, а все неприятные инциденты воспринимали философски, как основу для дискуссии о современном искусстве.

Строительство музея современного искусства в Больцано (Бозене) не принесло «Бильбао-эффекта» региону. Художникам из Лондона или Нью-Йорка, которых время от времени приглашают принять участие в выставочных программах «Музейона», по-прежнему приходится выяснять его точное географическое положение. Тем не менее архитектурный проект музея авторства берлинского бюро KSV – Krüger, Schuberth, Vandreike – очень интересен. Расположенный на границе «старого» и «нового» Больцано параллелепипед высотой 25 метров одним из стеклянных фасадов отражает жизнь исторической части города, а вторым – быстрое течение реки Тальфер и начинающийся за рекой современный город. На закате стеклянные фасады становятся выставочным средством мультимедийного искусства. В многослойные стены музея вставлены непрозрачные стеклянные панели, которые в течение дня регулируют внутри «Музейона» свет. Днём, когда панели открыты, снаружи можно видеть всё, что происходит в здании. Кто знает, увидел бы проходивший мимо «Музейона» представитель Ватиканской курии «Распятую лягушку» Киппенбергера, если бы она, висевшая в холле музея над кассой, не была прекрасно видна через стеклянные стены с улицы?