Валерий Свешников - Дальний край

Вообще-то пение жерлянок отличается громкостью и даже мелодичностью. Но ближе к полуночи эти певуны уже мешали людям засыпать. И тут страдальцы понимали, что эти крики любовной страсти не дадут, не то что глаза закрыть, а даже просто почитать или поговорить. Народ медленно свирепел, и начиналась борьба не за выживание, а за засыпание.

Хорошо, что пруд располагался прямо под окнами. И поэтому любой желающий заснуть мог бросить в воду какой-нибудь тяжелый предмет. Падение чего угодно, вызывающее всплеск воды, заставляло жерлянок рефлекторно замолкнуть – ведь это мог быть сигнал тревоги.

Земноводные замолкали, и это давало возможность уснуть за какие-нибудь десять минут. Кто-то из счастливцев засыпал, а кто не успевал, то продолжал борьбу и начинал искать свой подходящий снаряд для метания по жерлянкам.

В конце концов, засыпали почти все. А утром народ спускался к этому злосчастному прудику и искал свои орудия защиты, так как среди них встречались ценные вещи и не очень. Ведь иногда использовался и необходимый инвентарь, но попавшийся под горячую руку, к примеру, сковорода, кастрюля или теннисная ракетка, а бывало, и чайник.

Одного месяца борьбы за спальные места и ночного бдения под пение жерлянок оказалось достаточным, чтобы решительно перебраться на МЭС «Остров Попова». Там царила тишина и свобода, но возникала, откуда ни возьмись, куча работы.

Так первым делом, мы с Борисом построили туалет, старый же стал просто развалиной после многолетней эксплуатации.

На МЭС, после пуска в эксплуатацию нашего санузла, пошла в ход байка о том, что как только приезжают ленинградцы, то сразу строят гальюн. Название не туалет, а гальюн, соответствовало морской специфике наших работ.

Оказывается, лет пять назад на станции появился Сергей Ш., тоже ленинградец. Он первым делом соорудил гальюн. И вот теперь мы – стали продолжателями этой оригинальной традиции.

Правда, коренные обитатели станции утверждали, что ленинградцы – это эстеты недоделанные, потому что они, видите ли, даже по нужде любят ходить с комфортом. Стало быть, они посчитали такую привычку недостойной звания бывалого полевика.

В августе в наших краях неожиданно появился интересный человек – Валентин Михайлович Дьяченко. Он очень увлекательно рассказывал об участии в съемках фильма «Белое солнце пустыни», где являлся ассистентом или помощником сценариста. Дьяченко выступал в нашем КИТе – «Клубе интересных тем» Академгородка.

Мы с Борисом там бывали часто. Тем более, что от острова Попова до Владивостока всего два часа хода на рейсовом теплоходе.

Все были очарованы личностью Валентина Михайловича и его рассказами не только о самих съемках, но и о жизни его до войны, на фронте и в сталинских лагерях.

Нам захотелось еще пообщаться с этим бывалым человеком, и вдруг кто-то пригласил гостя к нам в Академгородок, но уже для общения в более узком кругу и в домашней обстановке. Долго договаривались о месте, где можно будет собраться, так как выбор «свободных» квартир или комнат был невелик.

Мы с Борисом из-за своих птичьих прав на жилье только прислушивались к этим вариантам. Выбор пал на комнату Димы Вышкварцева. Так я узнал, где живет легендарный Шкваркин, он же Дима Вышкварцев, увидел его и поближе познакомился.

Эта «квартирная» встреча с Валентином Михайловичем оказалась очень интересной, так как круг желающих пообщаться невольно сузился. Поэтому люди собрались не случайные, а друг с другом знакомые и близкие по духу. Рассказы нашего гостя «про жизнь» впечатляли неожиданными поворотами.

Ему выпала трудная судьба. С фронта из артиллерийской части он угодил в лагерь. Все случилось, считай, из-за пустяка. Дьяченко – командир батареи – посетовал в узком кругу, что для пристрелки им давали меньше снарядов, чем у немцев. И за это «восхваление» врага он получил десять лет лагерей. Угодил В. М. на лесоповал. Через несколько лет, как образованного и боевого командира, его назначили бригадиром.

После 1953 года В.М. выпустили на свободу. Поначалу не было никакой интересной работы. По впечатлениям пережитого и крутых жизненных поворотов Валентин Михайлович начал писать сценарии.

В последнее время он работал во ВГИКе на сценарном отделении. На съемках у Мотыля именно они придумывали те фразы, которые из фильма пошли в народ, как яркие афоризмы.

На нашем «междусобойчике» говорили не только о кино, но зашел разговор и о поэзии. Как часто бывает, кто-то из настоящих любителей поэзии читал стихи (таким мастерам я всегда слегка завидовал). И тут наш гость предложил устроить небольшой конкурс по стихотворчеству. Все включились, и некоторые довольно быстро застрочили свои вирши.

Я тоже решил накропать несколько строк, но сомневался, что получиться что-либо путное. Больно уж тема мне казалась прозаической – «за дружбу, которая не ржавеет».

В это время черная кошка уже пыталась пробежать между мной и Борисом – неожиданно началось преображение моего друга. Мне захотелось описать этот неожиданный переворот в отношениях и напомнить о наших планах и дружеских обещаниях. Поэтому получилось даже два стишка – один для конкурса, а другой я передал Борису.

Стали читать каждый свое, дошла очередь и до меня. Я прочитал и понял, что получилось неплохо. Тут и Борис посмотрел на мое послание, заржал и стал его читать вслух. Оно тоже понравилось и, в конце концов, я неожиданно вышел на первое место.

Сейчас эти стишки хранятся у Татьяны – тогда жены Димы и хозяйки квартиры. Но они стали недоступны, так как Татьяна теперь регент одного из церковных хоров Псково-Печерского монастыря! Каков поворот на жизненном пути!

Правда, это лишь мои предположения, что Таня взяла их, когда уезжала с Дальнего Востока. Жалко, что не выпросил их, пока мы жили поблизости друг от друга.

Оказалось, в нашей жизни бывают настолько неожиданные повороты, что и представить невозможно. Одно то, что Таня и Дима разошлись, уже удивило многих. Но всех потрясло и известие, что Таня уехала куда-то, считай на край света, да еще вдруг стала регентом хора.

Хотя такой же, почти невероятный поворот мог случиться и со мной. После конкурса по сложению стихов Валентин Михайлович предложил мне попытать счастья – поменять одну интересную работу, ради другой, может быть, не менее интересной.

Он посоветовал поступать учиться на сценарное отделение ВГИКа. Это было заманчиво, но уж очень большим казался риск провала. Да и моя интуиция молчала, как партизан.

Теперь, задним числом, думаю, что надо было бы попытаться себя проверить. Другой причиной отказа пойти на этот риск стала необоснованная эйфория, охватившая нас после недавней защиты диссертации.