Игорь Матрёнин - Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Продолжим о приятном «активе». Сотни (!) ласковых и сердитых песен, одна лучше другой, уж великодушно извините, гражданочки, право, «за излишнюю скромность», небрежно написаны «кем-то» на едином дыхании. Эти мои любимые детушки, которые никогда бы не «народились» с плачем и радостью, если бы всё это стереотипное счастье рокера осуществилось – контракты, бабки, концерты, тёлки, кокос и вселенская любовь народонаселения.

А ведь были ещё концерты, на которые я попал только благодаря «всесильному» Леониду: «John Zorn», «Magma», «David Sylvian» – провинциальному мальчику это не могло присниться даже в самом разнузданном эротическом сне.

И напоследок самое важное – неожиданно родилась уверенность в том, что ты силён, ты лучше всех, и никаких вам Миков Джаггеров.

Да! Как же я мог забыть! Конечно же, знакомство с Олежкой Чубыкиным, замечательным московско-владивостокским певцом, после «судьбоносного» приглашения которого посетить очередной занудный «Maxidrom», потянулась счастливая цепочка, хоть скромного, но давно уже не ожидаемого «народом» возрождения «Алкоголя».

Хорошо всё-таки, что «актив» «жестокого баланса» был вторым, словно выступление капризной «звёзды гранд шоу» после необязательного «разогрева», так как-то заметно легче, не правда ли?

Как и всегда случается у меня, «многотомное» вступление затянулось, а ведь вновь всего-то и хотел только поведать одну крошечную баечку…

В общем так! Мы уже вот-вот должны были разбежаться с Самим Леонидом… Он-то, думаю, уж «прозорливо и сурово» знал про всё, про это «мрачное», а мы же ещё ждали, наивно и глупо, когда празднично «выстрелим» в мрачное небо российской сцены.

И вот он, Великий и Ужасный Леонид Бурлаков, кому высылаются до сих пор тысячи кошмарных «демо» от жаждущих славы и признания «самородков», крёстный отец Лагутенко, Земфиры и Братьев Гримм в компании «звёздного саундпродюсера» Олежки Чубыкина у меня в гостях в заплёванном Нижнем Новгороде, в зачумленной богемной квартирке. Признаюсь, было уже даже в этом что-то диковатое и противоестественное.

Демонстративно непьющий Леонид благосклонно катал нас, пьяных, без пяти минут «суперстаров» по изнанкам города, великодушно знакомился с местной музыкантской братией, «влёгкую» сводил что-то на пробу посредством золотых ушей Олега на нашей лучшей студии «Тонмейстер» у Лёшки Баскакова, ну, в общем и целом, выполнялась вполне себе эстетская «программка».

Но! Бодрящим утром произошёл возмутительный катаклизм – горящая водичка в нашей безумной квартирке была преподло отключена. И надо же было совпасть таким двум из разных «кармически параллельных» миров событиям – именитые, «на всю страну прославленные гости» и такие приземлённые проделки ЖЭКа.

Чеширским нечёсаным котиком до ушей улыбаюсь я до сей поры, вспоминая такую «акварель Бенуа», когда нагревается целая байда кипятку, и Могущественнейший Вершитель Музыкантских Судеб сиротливо намывается из каких-то пошлых, вскипячённых на плите тазиков.

Вот так, мои милые братцы, сама безжалостная стихия напоминает нам, убогим, да сирым, что даже «сильные мира сего» не смогут избежать этой «общечеловеческой» и презабавнейшей участи! Так пусть же забавная эта комедия будет нам всем «нравственным и поучительнейшим уроком» о том, что даже «высокое и низкое» так пугающе рядом! И не будем забывать «о сиим», а станем, напротив, помнить. Про «звёздные» наши карьеры. И медные тазики.

Я обожаю загадочные истории. Такие, чтобы, как в пионерском лагере перед отбоем, до сладкой жути, нервной дрожи, да бешеного сердцебиения.

У Ражевой они такие все. Как она умудрялась попадать в эти почти мистические водовороты событий, известно лишь одному отчаянному Богу Приключений.

Ну, во-первых, в неё были тайно и явно влюблены все буйные хулиганы школы и двора. А впрочем, тихони, очкарики и прочие «книжные мальчики» тоже. А с чего бы мне ей не верить? Влюблены, стало быть, влюблены.

Одного бедного паренька лупили «ежевечерне», словно выполняя священную традицию, только лишь за робкие попытки поговорить с «королевой гоблинов». Сердобольная Иришка даже провожала беднягу до «отчего дому», смело поменяв извечные понятия «кавалер-барышня».

Сиротские слёзы умиления и оторопь «фарисейского» удивления (и почему «фарисейского», наверное, слово уж больно красивое) нежно забирают сердце заворожённого слушателя в лице меня, когда узнаёшь вот эдакий следующий поразительный факт. Ещё один, «потерявший от любви разум», а стало быть, неразумный уж к этому времени мальчик, начертал на стене своей комнаты номер телефона «похитительницы сердец» Ражевой и трепетно и благоговейно целовал его каждое утро и вечер. Как вам сие? Вот это я понимаю «аля натюрель», настоящее, «без байды́», средневековое поклонение Прекрасной Даме.

Весьма приглянулся и этот «страшно-прекрасный» рассказ про двенадцатилетнего мальчика Диму Берёзина, который ещё при рождении трагически потерял своего брата-близнеца и с эпатажной гордостью заявлял постоянно, что, мол, по этой древней примете долго он не проживёт. «Я долго-то жить-то не буду…». Как говорится, несчастный парнишка накаркал… Как же возможно так беззаботно накликать страшную беду…

Он был известен каждому в шумном дворе тем, что будто прирождённый потомственный циркач, слетал на ветхом «велике» с третьего этажа прямо по лестнице с душераздирающим неизменным выкриком: «Выступает Дима – Бешеная Собачка!». И вот, словно в подтверждение мрачного его «самопредсказания», отважного трюкача совершенно ни за что страшно избивают вполне себе взрослые ублюдки… Что-то жуткое произошло с его телом после этого кошмара, и странный мальчик вскоре умер от саркомы костей. А ведь эти «смрадные гады» до сих пор где-то ползают по земле…

Всем притихшим двором ошарашенные девочки и мальчики бегали смотреть на их привычного Димку, неподвижно лежащего в гробу и… не узнавали его. Там, в деревянном ящике безучастно лежал кто-то одутловатый и чужой. «Это же не он! Точно, не он, девочки! Нас обманывают…» – шептала перепуганная трагическим и одновременно мистическим зрелищем, маленькая Ражева.

А чуть позже Иришке приснился и вовсе уж чудной сон. По безлюдной улице, катя впереди себя нелепую тележку, какие обыкновенно бывают в универсамах, невозмутимо шёл тот самый загубленный Димка. Тележка была доверху полна самых разнообразных и невероятных игрушек. «Димка, это ты! Ты что не умер?» – радостно кинулась она к нежданному призраку. «Да, не умер… Только ты об этом никому не говори, хорошо?» – многозначительно приложив палец к губам, произнёс паренёк из сна, и в следующее мгновенье морок рассеялся вместе с диковинным сновидением….