Игорь Матрёнин - Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Вы, скорее всего, не знаете, но затейница Ражева «рукоделает» весьма таинственных кукол, которые выглядят довольно зловеще, будто живые монстрики, постоянно готовые вас укусить исподтишка, лишь стоит вам зазеваться. На совершеннейшем серьёзе она как-то сообщила мне про очередного игрушечного Франкенштейна: «Ча́ли назвал мне свое имя…». На сердце у меня, признаться, похолодело. Чали неподвижно лежал на письменном столе и пристально смотрел на меня, не отрываясь, так, что я даже на всякий случай торопливо вышел из комнаты. Кстати, о сердце – у этих её потусторонних созданий имеется сердце, у каждого своё, непохожее на других, тщательно и с любовью зашитое в матерчатое тельце. У Чали же имелась ещё крошечная сумка для писем… Зачем?!

О следующей фантастической истории, честно сказать, она просила почему-то умолчать, но я привычно ослушался, слишком уж она хороша.

Её бывший школьный приятель, некто Андрей Анистрахов, как-то уже, будучи в развесёлые студенческие годы, случайно встретился ей в автобусе, и неожиданно завязался занимательный разговор. Странный парень авторитетно утверждал, что за это немалое прошедшее время, он «в идеале» овладел полулегальным искусством гипноза. Ражева, понятное дело, насмешливо подтрунивала над старым знакомым, справедливо не веря в эти мальчишеские рисовки. А он только лишь пожимал плечами на её жестокие остроты, и, в конце концов, спокойно предложил: «Ну хочешь, я просто загипнотизирую тебя прямо здесь, тогда ты поверишь?».

После получения официального недоверчивого согласия, что-то определённо стало происходить. В одно мгновенье потрясённая Ражева увидела, как «расфокусировалось» всё, что было рядом с лицом самодеятельного мага – монотонно жужжащие пассажиры, грязный салон автобуса, нехитрый пейзаж за окном… Колдовской облик же её старого дружка, наоборот, стал крайне резок, далёкий его голос что-то вкрадчиво вещал, и, к счастью, вдруг она осознала, что постепенно теряет волю… «Всё, Дим, хватит!» – решительно приказала она. «Ну хватит, так хватит» – благодушно улыбаясь, согласился «артист оригинального жанра» и великодушно отпустил не на шутку напуганную «ассистентку».

Тут же, в жарком, июльском транспорте была поведана очередная потрясающая байка.

Как и многие теперешние молодые юноши «с горящими глазами», навсегда отравленные «призывными» восточными учениями, наш «мастер внушения» с таким же «восприимчивым» приятелем отправился в далекую древнюю Индию, дабы нанести визит легендарному Сатья Саи Баба.

И вот, во время краткой, но как всегда ёмкой «мистической» аудиенции у знаменитого гуру, тот самый сиятельный Саи Баба как-то особенно взглянул на приятеля нашего «гипнотизёра» и через переводчика неожиданно заявил: «Твоя жена сейчас рожает, и тебе нужно быть немедленно рядом с ней». И в этот самый невероятный момент будущий счастливый папаша… оказался рядом с надумавшей разродиться жёнушкой. Да-да, думайте, что хотите, но он мгновенно исчез на глазах обомлевшего друга в компании десятка незаинтересованных свидетелей. Все его личные вещи, что остались после невероятного перемещения в пространстве, наш «иллюзионист» привёз уже потом, по приезде домой.

Я обожаю загадочные истории. Без них так грустно. А с ними есть хоть какая-то небольшая надежда на чудо. Ведь всем нам теперь поможет уже только одно лишь Оно.

Мятый человек нетвёрдо входит в вагон метро со своим «шлангующим» товарищем и «суперполторашкой» такой «са́рзы-ва́рзы», что она даже без этикетки. Наверное, так и продается. Пивом, разумеется, вульгарно тащит на весь вагон.

Вкратце обозначенный теперь уже для нас, всех праздно любопытствующих, «нетвёрдый» мужик, чуть заползая в «теплушку», говорит по мобиле очень бодрым, но жутко наигранным тоном, поскольку дико пьян, и утомительно сосредотачиваться уже чрезвычайно сложно.

А текст, на секундочку, такой: «Алё, Алла Андревна, слушаю!». Буквально через минуту его язык как-то почти перестает справляться со своей непростой работой, причём «Алла Андревна» изумительным образом становится Елизаветой Борисовной, и я слышу уже не такое бодрое: «Врут! Врут, Елизавета Борисовна! Работа выполнена, да, выполнена… На десять (!) процентов выполнена, да… Когда я нужен? Через два часа, нормально? Всё, лечу!».

Далее на весь несущийся куда-то, наверное, на Луну состав раздается гогот этого «искромётного работничка» и его такого же «конкретно-достойно вдетого» приятеля, и начинаются гордые бахвальства про то, как он «ловко обманул» свою легковерную начальницу.

Причём, совершеннейшим образом непонятно, приедет он на самом-то деле или даже «никто и не собирался никуда спешить». Но в любом случае «волшебный» дядька в силу полуобморочного опьянения не осознаёт, конечно же, что, как минимум, он уже уволен.

Кто-нибудь вообще помнит, что существовали «допреж» такие инопланетные существа – военруки? Нет? Придется, видимо, великодушно просвещать. Как правило, все они патологически «параноидальны». Причём каждый по-своему и остро индивидуально.

Первый наш «бравый военрук» как-то особо не запомнился, поскольку был довольно обычным психом с вечно красной мордой. Чего-то всё орал невпопад, пыжился и ужасно боялся показаться неубедительным и слабым. «Красно-казарменных» годиков ему настукало к тому времени, полагаю, аж под шестьдесят, и задержался он в нашей дикой школе совсем недолго. Наверное, перешёл в какие-нибудь «начальники овощного склада», очень уж это ему подходило.

Но вот второй и последний, незабвенный Геннадий Александрович был человеком, ну, совершенно уж замечательным. Скорее всего, он был чуточку «слегка не в себе», но его небольшое сумасшествие проявлялось как-то душевно, что ли, беззлобно и очень смешно. Такие чудаковатые люди рождаются с зачатками юродивых и в глазах обычного «правильного» люда они, без сомнения, «чокнутые».

Ну, маленький пример для затравки: во время занятия мы с замиранием дыхания ожидали, когда начнется «стандартная дурка» и никогда не разочаровывались в нашем фантасмагорическом Геннадии Александровиче.

На этот раз он «плавно» вёл повествование о некоем «военном человеке», который, то ли ошпарил жизненно важные оконечности, то ли «капелюшечку» шибануло его, сердешного, током. В общем, реакцию бойца-растяпы на постигшую его напасть наш любимый военрук проиллюстрировал такими отчаянными телодвижениями и гримасами, что это выглядело бы полным перебором даже для воровского шалмана, а не то, что для невинного школьного урока. В эти моменты пика эмоций нашего «боевого командира» казалось, что в него вселяется что-то «жутковатое», и он «на некоторое время» становится натурально бесноватым.