Михаил Федоров - Герои Сирии. Символы российского мужества

«Лазареву Людмилу…» – понял я, вспомнив репортажи с прощания.

Мы с учительницей сели в ее классе, и начался наш разговор. Мне хотелось сначала узнать про нее, кто она, ведь именно от учителя зависел характер паренька, да и кто, как не она, могла поведать о своем подопечном. Поэтому, к удивлению Лазаревой, спрашивал про нее. Она смущалась, не хотела отвечать, но я настаивал и узнавал, что Людмила Георгиевна родом из Тербунского района Липецкой области, училась в Горожанке в средней школе.

«Это на Дону» – я знал старинное, с богатой историей село на реке.

Вспомнил даже барский дом, завидный по прежним временам.

По окончании школы она решила пойти в учителя иностранного языка в Воронежский педагогический институт. Когда я поинтересовался, почему именно в учителя иностранного, она сказала:

– Иностранный язык мне нравился. У меня все предметы хорошо шли. У меня русский язык хорошо шел. У нас директор школы – он потом был директором института повышения квалификации Фролов Вячеслав Васильевич, затем защитил кандидатскую, докторскую диссертацию. Академиком был. Умнейший человек. Он литературу и русский вел. Потом работал в Белгороде в пединституте. Но когда мы в десятом классе писали диктант, он приглашал меня к себе в кабинет, клал стопку диктантов и говорил: «Проверяй». Я проверяла работы одноклассников.

Вот какие педагоги учили Романа.

У него были высокие оценки.

Лазарева:

– Он практиковал самоуправление. Старшеклассники были ответственными за все. По принципам Макаренко. Мы у него были ассистентами, консультантами. Я была консультантом. У меня была группа отстающих, ну слабеньких по русскому языку, и мы после уроков два дня в неделю с ними оставалась и занималась языком. И помню, приезжал инспектор из облоно, и мне сказали: «Проводи занятия». И я, как настоящий учитель: «Иванов, к доске». «Сидоров, читай». И мне инспектор: «Деточка, ты молодец. Ну, называй их по именам». А я боялась, знала, что она требовательная.

Я слушал с огромным вниманием. Сам учился в колмогоровском интернате [4] Спецшкола-интернат физико-математического профиля при Московском государственном университете имени А.Н. Колмогорова. , и мы так же подтягивали слабеньких. И чувствовал, что забота о ближнем непременно от учительницы передавалась Роману.

Лазарева рассказывала:

– Школа в Горожанке была оборудована. У нас был лингафонный кабинет. Пульт. Наушники. Кабинки отделены пластиком. И когда нам давали задание что-то прочитать, учитель мог пульт включить и послушать. Интересная школа. Я ходила на кружок иностранных языков. Два раза в неделю с нами учитель занимался.

«Прямо вузовское обеспечение», – подмечал я.

И узнавал от Лазаревой:

– Кружок по химии. Мы выращивали какие-то кристаллы. Мы там делали фигурки из проволоки и опускали в раствор…

У Романа тоже были высокие оценки по химии.

Людмила Георгиевна:

– Учитель по физкультуре. Ходила на лыжную секцию. У меня хороший результат по лыжам. Два раза в неделю ходила. Нас две девочки, остальные мальчишки. И помню, зима, ушли километра два-три от школы. Мальчишки с крутого склона катались, – говорила смеясь. – А мы более пологий склон нашли. И потерялись, не можем дорогу назад найти. Дни-то короткие. Темнеет, но нашлись. Это я к тому, как надо детей контролировать, чтобы не потерялись.

С учительницей у нас наладился доверительный разговор, и это меня радовало.

– Как вы решали, куда пойти учиться?

– Математику я просто обожала. Математикой я просто жила. У нас математику преподавал молодой учитель, потом в облоно работал. Он рассказывал так интересно, я с упоением слушала… Он материал преподносил по-своему… Но его в армию забрали… А после него другая учительница, она все по учебнику. И она потом про меня говорила: «Была у меня ученица, так она сама училась». А я прочитаю параграф. Она: «Поняла?» – «Поняла». – «Решай задачи». Я решила, она: «Читай следующий параграф…» И вот так я на два-три параграфа впереди класса шла.

В интернате, где я учился, по математике такая же была система. Кто освоил тему, решал и шел дальше. Разве что теоретическую часть нам рассказывали учителя, а бывало, на лекциях и сам академик Колмогоров.

Лазарева:

– А почему на иностранный пошла. Комиссии если приходят, все русский, математику проверяют, а до иностранного руки не доходят. Вот и решила – в Воронеж в педагогический на иняз. На немецкий, а второй английский. У нас прилежных студентов заселяли с иностранцами: вьетнамцами. Мы их учили, как вести себя. У них же тогда шла война. И они когда пришли, нас распределили по комнатам: две русские – две вьетнамки. И чтобы прививали им культуру. Они не знали, как одевать пододеяльники. Они вот приходили, как ласточки на проводах, падали и наблюдали, как мы что делаем… Совсем не подготовлены в быту…

– А после института?

– После института распределили в Горожанку. Работала там и классным руководителем. Там случился несчастный случай, дети подорвались на 9 мая. Дети не совсем были под контролем, переплыли Дон и там нашли что-то на берегу, костер зажгли и… Причем те учителя, которые в возрасте, они не захотели дальше работать. И нас, молодых, поставили и воспитателями, и классными руководителями… Там дети, которые из семей необеспеченных. Родители лишены родительских прав. Их так жалко было…

Вот каким содержанием наполнялся учитель, которое впоследствии накладывалось на Романа.

– Долго вы там проработали?

– Два года.

– А потом?

– Потом в Воронеж. В пединституте на кафедре иностранных языков. Но там занятия до 16 часов и пока трамвай дождешься, а дома дети, пришлось уйти.

– А как пришли в 85-ю школу? – я спросил про последнее место работы.

– Мы здесь в соседнем доме жили. И в 1994 году пошла работать сюда…

– Когда-то на месте школы аэродромное поле было…

– Да-да… И здание аэропорта недавно снесли… Так жалко…

Символично, что школа стояла на аэродромном поле, откуда взлетали и куда садились самолеты.

Теперь я перешел к Роману.

Лазарева:

– Он в школе с 1991 года… А мне в 1994 году как раз дали пятый класс. Это был класс доверенный. Лучший. Класс с углубленным изучением математики. В пятом классе из трех классов выбрали ребят и вот в этот. И по итогам 11-го класса было пять серебряных медалистов и один золотой. В классе выпускался тридцать один человек. Все хотели в этот класс. Семь лет я вела 5, 6, 7, 8, 9, 10 и 11-й классы.

Людмила Георгиевна показала фото:

– Вот Роман. Маленький. Трогательный. Застенчивый был. Это он только в 10-й класс пришел. Закончил 9-б класс и, видимо, уже предполагал, что ему нужны глубокие знания по математике, и он написал заявление, и его перевели…