Валерий Банных - Вокруг Самотлора и другие рассказы

Кроме перечисленных выше лиц эпизодически появлялись девочки-практикантки из Тюменского индустриального института. Они успешно подавали нам чай, виртуозно нарезали кусочки колбасы и сыра для междусобойчиков. Когда срок их практики кончался, кто-нибудь из нас писал для них отчет. Одни практикантки исчезали – появлялись новые.

Над всеми возвышался начальник отдела. Даже фамилию его не помню. Практически неграмотный человек, без чувства юмора. Говорил и ходил он очень громко, смеялся невпопад, но совершенно не мешал нам, а мы ему. Когда же требовалось сделать доклад или составить отчет о работе, поручал это нам, поскольку был косноязычен и не владел терминологией. Начальник специализировался на походах в кабинет директора и передаче его руководящих заданий подчиненным. Атмосфера в отделе была доброжелательной и веселой. Темы для дружеского общения неисчерпаемы. На работу все шли с радость. Это была моя среда. Зато среда, в которой я жил была невыносима. Пользуясь своими связями среди строителей, переселись из вагончика в общежитие СМУ-33. Проблема дров, воды и тепла решена. Но соседи! Представляете Вы себе общежитие общестроительных рабочих? Думаю, что нет. Я уже не говорю о состоянии мест общего пользования, а круглосуточный грохот отвратительной музыки, а постоянные драки в коридоре, а сплошной мат и пьяные рожи, лужи крови и мочи в коридоре! И все это на глазах маленького сына. Положение нам с женой казалось настолько безысходным, что мы подумывали бросить все к черту и возвращаться на "большую землю".

Но вдруг – явление ангела в женском обличье! Вечером приходит к нам Света Гончаренко и говорит: "Сейчас у моего мужа в гостях один товарищ. Как я поняла, из их разговоров, он организовывает новую лабораторию и ему требуются два ведущих специалиста, которым предоставят жилье".

– Ну и что? – выразил удивление я.

– Как и что? Профиль работы связан с радиотехникой. Я рассказала ему о тебе, он захотел познакомиться.

– Света, я сейчас не могу, я выпивши.

– Вот и хорошо. Они совсем пьяные. Быстрее договоритесь.

– Пошли, – настаивала эта умница.

Я согласился.

За столом сидел хозяин дома – стройный красавец (Аполлон да и только), бывший офицер и любимец женщин Миша Гончаренко, а напротив него – очень крепкий, белобрысый мужчина моих лет, с простым лицом. Одет он был в джинсы и домашней вязки толстый белый свитер. На протяжении многих лет нашего знакомства эта любимая им форма одежды не менялась.

С первых же фраз гостя я почувствовал в нем сильного духом, целеустремленного человека с высокой самооценкой и широкой эрудицией. Однако ни годы обучения на престижном физическом факультете Харьковского университета, ни проживание в окружении местной технической элиты не придали ему городского лоска. Мельком встретив его, я бы подумал – заурядный сельский труженик, но глаза эрудита.

– Витя, – представился он мне крепким рукопожатием.

– Валера, – ответил я.

– Ну рассказывай, где работаешь, чем занимаешься. Кем был на "большой земле"?

Я подробно рассказал о своей трудовой деятельности и бытовых проблемах.

– Думаю, ты подходишь. Могу гарантировать должность ведущего геофизика. Что касаемо жилья, решение принимает Коноплев. Слышал о таком?

– Нет, – ответил я.

– Коноплев – начальник экспедиции Уфимского НИИ геофизики. Единственный кандидат наук в нашем городе. Он будет финансировать отдельную партию проблем бурения, которую я хочу создать. Пока нас трое: я, твой коллега Артеменко Олег – главный конструктор, и вероятно, ты. Я доложу Коноплеву. Света расскажет, где и когда ты с ним встретишься, – ответил Виктор.

– А теперь давай пить водку, – добавил он, наполняя рюмки.

Вот так началось знакомство с Виктором Горожанкиным, который сыграл очень значительную роль в моей жизни.

Через несколько дней я сидел в кабинете Коноплева. Он был полной противоположностью Горожанкину. Щуплый мужчина лет сорока, в безукоризненном костюме, белой рубашке с галстуком, с мягкими манерами и спокойным тихим голосом. Постоянно дружелюбно улыбался. Весь какого-то столичного вида, с бледновато-желтым цветом лица, хотя сам был южанин – из Краснодара.

– Виктор сказал, что вы работаете у Чернобая? – спросил Коноплев.

– Да. В отделе ультразвука, – ответил я.

– А чем конкретно последнее время занимались?

– Точкой кавитации нефти в скважине. Разрабатывал прибор. Даже авторское свидетельство получил. Сейчас проходят испытания опытного образца.

– Меня эта тема интересует. Вы читаете "Нефтяное хозяйство"? – спросил он, доставая из стола последний номер журнала. – Посмотрите, интересная идея: "Демпфирование резонирующего вибратора, вследствие изменения плотности среды". Правда, здорово!?

– Это моя статья, – сказал я.

– Простите, я не обратил внимания на фамилию. Тогда не будем отнимать время друг друга. Вопрос решен – работаем вместе. Вот, возьмите ключ от квартиры, адрес сейчас напишу, можете занимать хоть сейчас. Приятно было познакомиться. До свидания. А вопрос перевода с Чернобаем решу, добавил он мне в след. Не забыл ли я тогда от радости сказать "до свидания" ему?

В автобусе ехал домой, и радостная улыбка не сходила с моего лица. Казалось, все оглядываются на меня и улыбаются в ответ. В голове снова и снова проигрывал сцену в кабинете Коноплева, сжимая в кармане ключ от нового жилища, – боялся вынуть руку, чтобы он не исчез. Дома жена долго не могла поверить, что ключ настоящий, от настоящей квартиры. Переехали на другой день. В пустых и просторных трех комнатах ребенок научился ездить на велосипеде, а собачка бегать сломя голову. Наступила самая светлая полоса моей жизни.

Главный конструктор Артеменко, спортивного телосложения, в добротном полосатом костюме, черноволосый и веселый украинец сразу мне понравился. Вот его, город обтесал и принял за своего. Даже звук «г» он произносил, как москвич. Наверное, потому что был сыном учительницы русского языка. В движениях Олег был резок и порывист, по складу характера непоседа и трудоголик.

Единственная странность Олега Анатольевича заключалась в хроническом подозрении, что окружающие специально хотят его обидеть. Это, правда, было не далеко от истины, но исключительно в силу его добродушного и покладистого характера. Все близко знавшие Олега ласково называли его Олежкой, а его сына – маленьким Олежкой. Только к 60 годам, для некоторых он стал Олегом Анатольевичем, но для близких так и остался Олежкой. По большому счету недостатков у него нет, мы дружим с ним до сих пор, несмотря на расстояние в 4000 км.

У Вити же был отвратительный недостаток – крепко выпив, он вел себя по-хамски, и, сам страдая, не мог перевоспитаться. Часто «получал» от прохожих, и прилично, – несмотря на боксерские навыки, которые продемонстрировал в первый же раз, как мы пришли с женой к нему в гости. Послеприятного застолья, уже провожая нас, хозяин вдруг спросил: