А. Владимирович - Время умирать. Почему Ян Флеминг убил Джеймса Бонда

2 апреля Ричардс и Петров встретились на конспиративной квартире. Петров вынул из-под рубашки две пачки документов, завернутых в газету «Правда», и переложил их в белые конверты, привезенные Ричардсом. Рон с видимой небрежностью пролистал документы и лишь потом положил их в сумку Петрова. Только теперь Петров сообщил, что является офицером МВД, и попросил еще раз подтвердить все гарантии. Квартиру Ричардс покинул в четыре часа ночи, поскольку Петров попросил «пару часов на сон».

Однако в 6 часов Ричардс вернулся с документом – просьбой об убежище. Петров поставил подпись в половине восьмого, после чего они вместе отправились в офис полковника Спри.

***

3 апреля, несмотря на свое разбитое состояние, Владимир Петров начал с решения повседневных вопросов. Он написал два письма. Первое – новому бухгалтеру советского посольства, где подробно указал свои финансовые задолженности, и приложил к письму квитанцию на 10 фунтов. Второе письмо было прощальным. В эмоциональной форме он сообщал, что собирается покончить жизнь самоубийством, обвинял в этом поступке двух послов – бывшего и нынешнего, а также своего преемника. Заканчивалось письмо драматической фразой: «Пусть они захлебнутся в моей крови».

Эти письма должны были ввести в заблуждение сотрудников советского посольства и на время отсрочить поиски сбежавшего предателя. Едва они были переданы курьеру, Ричардс незамедлительно приступил к допросу. Первые вопросы были скорее формальностью. Петрова попросили подробно описать документы, которые он добровольно предоставил Австралийской службе безопасности.

Согласно заявлению Петрова, он начал собирать документы с 20 февраля 1954 года. Но среди переданных документов были письма еще его предшественника Садовникова, который уехал из Австралии в 1952 году, а значит, резидент долго и успешно изображал неподкупного агента. Петров устно подтвердил, что все документы, которые он передал, являются подлинными и не имеют целью подбросить дезинформацию.

Один из переданных документов сразу же привлек к себе пристальное внимание. Это была отпечатанная на машинке брошюра, неизвестный автор которой на 37 страницах давал подробный план проникновения в правительственные структуры Австралии, США и Японии. И хотя конкретно Австралии касалась лишь одна страница, но она произвела эффект разорвавшейся бомбы.

Петров пояснил, что документ был составлен в 1953 году по его просьбе аналитиками из московского центра и должен был служить инструкцией по хитросплетениям австралийской политики. Появление этого документа было весьма несвоевременным, поскольку на конец мая были назначены выборы. Для бывшей колонии заветы демократии о свободном праве голоса были незыблемой истиной. А теперь получалось, что благодаря документам советского перебежчика власти могут оказать самое непосредственное влияние на выборы, так сказать, использовать служебный ресурс. Согласно комментарию Петрова во время первых допросов, один из лидеров оппозиции, работая журналистом, регулярно предоставлял советской разведке весьма ценную информацию.

Дело было настолько серьезным и срочным, что уже на следующий день Петров, Ричардс и сопровождающие их агенты охраны отправились на встречу с премьер-министром. Напряжение было настолько сильным, что, когда по дороге на загородном шоссе у одной из машин лопнула покрышка, все буквально бросились врассыпную и залегли вдоль обочин, очевидно, ожидая покушения.

После некоторого колебания премьер-министр решил не изобретать велосипед, а действовать по аналогии с делом Гузенко. Для расследования требовалось создать Королевскую комиссию, формирование и состав которой был бы одобрен парламентом. А значит, нужно было озвучить главную причину – дезертирство советского полковника.

Надвигался настоящий политический шторм.

***

После исчезновения Владимира Петрова Евдокии приказали переселиться из квартиры в посольство, а квартиру обыскали самым тщательным образом. Посольство же подало заявление в полицию о пропаже одного из сотрудников.

Спустя день Евдокия вспомнила о «друге мужа» и сумела дозвониться до Бялогузски, который незамедлительно сообщил в ASIO о звонке. По его словам, Петрова вела разговор спокойно, но дала понять, что ее «насильно удерживают» на территории посольства.

После безуспешных попыток добиться адекватной реакции от полиции первый секретарь советского посольства составил письменное обращение к премьер-министру Австралии с просьбой содействовать в розысках живого или мертвого сотрудника советского посольства Владимира Петрова. Наконец в субботу 10 апреля первый секретарь посольства появился в приемной премьер-министра с просьбой об аудиенции. Поскольку встреча не состоялась, тогда же была составлена первая официальная жалоба на неспособность австралийских властей помогать с розысками советского гражданина. А в воскресенье из Рима в Австралию вылетели два советских агента, обычно занимавшиеся решением «внештатных ситуаций». Время на игру с отсрочками стремительно заканчивалось.

В понедельник первый секретарь снова связался с офисом премьер-министра, но не услышал ничего вразумительного. Решено было в 14:30 проинформировать советское посольство о дезертирстве Петрова. Наутро премьер-министр созвал кабинет министров и сообщил о побеге советского офицера и намерении создать Королевскую комиссию. Он также уточнил, что не планирует предавать огласке имена людей, повинных в предательстве, до тех пор пока комиссия не придет к выводу о правдивости информации, переданной советским перебежчиком.

Вечером того же дня премьер-министр зачитал свой доклад в Австралийском парламенте. Его сообщение начиналось весьма странной фразой: «Моя неприятная обязанность информировать палату…», которая обычно использовалась только для объявления о начале войны или смерти одного из членов королевской семьи. Премьер по-прежнему отказывался называть имена, содержащиеся в документах Петрова, пока их подлинность не установлена Королевской комиссией. Но он сказал, что эти имена были известны австралийской контрразведке до появления документов, которые лишь подтвердили подозрения. После этого разразился настоящий шторм. Австралийская общественность была в шоке от этих заявлений и необходимости подозревать одного из своих политических лидеров в предательстве.

Единственным спокойным человеком в этом водовороте оказался Владимир Петров. Он не спеша прочел утренние газеты от 14 апреля, сообщавшие о его бегстве и последствиях для Австралии, после чего сел играть в шахматы.

Нервное состояние вернулось только после того, как Ричардс сообщил ему о готовящемся отъезде Евдокии Петровой в сопровождении одного из советских агентов, прибывших из Рима. Сквозь зубы он процедил «это плохо» и «спонтанно», после чего по подсказке Ричардса написал письмо жене с предложением присоединиться к нему.