Надежда Гершельман - Букет из нарциссов

Сколько всего раз за время нашего брака В. меня бил различными способами, я не знаю. Я точно знаю, что это длилось около 3 лет. Три года я терпела и не могла найти в себе силы уйти от него – так сильна была во мне моя неуверенность в себе, так хорошо В. владел инструментами манипуляции и газлайтинга. Ссоры случались все чаще и чаще, поводом могло послужить всё, что угодно. В. со временем перестал нужным вообще держать себя в руках – любая мелочь могла послужить катализатором вспышки его гнева и последующих побоев. Я просто терпела и молчала.

Однажды я пришла на работу с синяками на лице после очередного эпизода. Помню жгучий стыд, который я испытывала, когда коллега спросила, что это со мной. Я соврала, что ударилась об стол. Больше В. по лицу меня не бил, осторожничал. Бил только по голове, по телу – так, чтобы синяки было не видно под волосами или одеждой. То, что я за 3 года избежала сотрясений и переломов я объясняю только тем, что у меня очень влиятельный ангел-хранитель.

Последний эпизод произошел за 4 месяца до развода. К тому моменту я уж прошла через массу различного рода издевательств, побоев, унижений. Однако, я пошла к психотерапевту, чтобы разобраться, что же со мной не так. С одной стороны, про мою «ненормальность» мне постоянно говорил муж-психопат, а внушать жертве вину за происходящее они умеют лучше, чем кто бы то ни было. С другой стороны, я сама где-то глубоко внутри себя понимала, что жить с монстром и терпеть побои нормальный человек не станет. Я хотела разобраться в себе и к моменту последнего эпизода я уже знала, что нужно разводиться с В. То, что происходило между нами не то, что семьей – отношениями назвать было сложно. Последний эпизод лишь ускорил мой поход в ЗАГС с подачей заявления о разводе. К тому моменту в доме появилась кошка. Я очень сильно привязалась к этому меховому комочку. Во мне было очень много любви, которую я с радостью обрушила не нее: любить мужа я не могла, а детей у нас с ним, к счастью, не было. В тот злополучный день я взяла кошку на руки, но ей совсем не хотелось хозяйских объятий. Она начала вертеться и махать лапами. В какой-то момент, отпуская ее, я приблизила лицо на опасное расстояние, и лапа с выпущенными когтями задела меня. Я подошла к зеркалу и увидела под правым глазом вырванную полоску кожи. Зная, что в перспективе это станет шрамом, я заплакала. Винить кошку я не видела смысла – виновата была лишь я. Не следовало опускать лицо, когда зверь был явно недоволен моим присутствием. Я достала обеззараживающее средство, ватный диск и начала промывать рану. В. был в кухне и услышал, что я плачу.

– Что случилось? – крикнул В.

– Кошка мне лицо поцарапала, я сама виновата. Просто больно немного и шрам останется, наверное… – ответила я.

– Ну и хули ты ревешь? Заживет! – в голосе В. слышалось сильное раздражение. Матерные же слова в общении со мной давно стали нормой.

Я молчала. Кровь остановилась, я заклеила лицо пластырем и пошла выкинуть ватный диск. В. увидел моё заплаканное лицо, я встретилась с ним глазами и направилась к мусорке. А дальше я помню все как в замедленной съемке. В. молча вскочил с диванчика в кухне, метнулся в комнату, и я услышала громкий и полный боли кошачий крик. В. схватил кошку за шкурку на спине (не за холку, именно за спинку) и, зажимая ее в кулаке, пошел в кухню. Я кинулась спасать животное.

– Что ты делаешь?! Отпусти ее!!!

В. игнорировал мой крик и попытки отобрать у него орущую от боли кошку. Он молча взял большой кухонный нож и пошел в коридор. Если честно, я не успела даже ничего подумать. Я лишь отчетливо понимала, что сейчас он ее убьет. К тому моменту я слишком хорошо знала В. и на что он был способен. Я бросилась за ним в коридор, практически повисла у него на руке и кричала, чтобы он отпустил животное. В. в ответ начал орать мне в лицо, что и я, и моя кошка задолбали его.

– Я сейчас убью ее нахуй! Вы обе меня достали! Спокойно пожить не даете!

Я держала кошку руками, пытаясь разжать его пальцы с ее шкурки. Нож во второй руке в тот момент я не замечала. Наконец он отпустил кошку, я позволила ей спрятаться и лишь тогда стала отступать сама. Я ушла в комнату, села в дальний угол дивана, прижала колени к груди. В голове и в груди была полнейшая пустота. Даже страха не было. Лишь краем сознания от отметила, что я могу быстро схватить для защиты, если В. пойдет с ножом на меня. На моё счастье В. остался стоять в дверях. Он был в ярости. Очень долго орал что-то – я не помню, что я не слушала. Я лишь смотрела, что он делает. На каждое повышение тона голоса он с яростью втыкал нож в дверной косяк. Он орал и бил ножом, орал и бил, орал и бил.

Я ждала, когда он устанет. Наконец, он выдохся и ушел курить на лестничную площадку, а я очень быстро убрала все ножи и вилки, которые смогла найти. На следующий день, когда я осталась дома одна, и шок понемногу начал меня отпускать, я осознала 2 вещи. Первая: когда я висела в коридоре у него на руке, упрашивая отпустить мою кошку, могло хватить малейшего неосторожного (специального?) движения рукой с ножом, чтобы убить меня. Вторая: если вдруг случится следующий раз, вместо дверного косяка 100% буду я.

Я подошла к дверному проему и сосчитала количество отверстий от ножа. Их было 37. В этот самый момент решение уйти от него стало необратимым.

Я выбросила тот кухонный нож, потому что резать им хлеб и продукты после случившегося я бы не смогла никогда. А спустя некоторое время, когда у В. было хорошее настроение, я сказала, что хочу развестись. На тот момент у него уже была другая женщина, к тому же она была беременная. Ему было куда направить свое внимание и энергию, и он с радостью согласился на развод. Если бы у него к тому моменту не было новой жертвы, он бы меня не отпустил – историями про женщин, пытающихся уйти от мужа, но настигнутых, избитых, иногда и убитых, пестрит весь интернет. Мне очень повезло. 27 июня 2017 года мы развелись.

Что же привело меня в отношения с психопатом?Огромная совокупность различных факторов совпала в 2012 году. Моё состояние нелюбви к себе, отчаянное стремление быть как все, отсутствие понимания себя, принятия себя, огромное количество отрицательных установок, неумение слышать себя. Мне было 26 лет, почти все мои одноклассницы и университетские одногруппницы уже были замужем, родили как минимум 1 ребенка и вели размеренную тихую жизнь. Я же откровенно кайфовала в многочисленных командировках, делала карьеру, но считала, что со мной что-то не так, ведь меня до сих пор никто не позвал замуж. Понять свои настоящие желания на тот момент я не могла. Слишком плохо я знала и понимала саму себя. Поэтому я действовала в заданных социумом стандартах и рамках. Мне нужно было обязательно выйти замуж, чтобы не чувствовать себя неполноценной.