Юрий Стальгоров - Кто я? Книга 1. Сын врага народа

Мой папа Михаил Флорентьевич Стальгоров был ветеринарным врачом в Осиповическом леспромхозе. Папа был хорошим наездником и обучал мою маму верховой езде. Однажды она, уже будучи беременной мною, упала с лошади, и я родился раньше срока. В это время маме было 18 лет, а папе 22 года. В 1934 году отца взяли в армию, где он прослужил почти год. На это время мы с мамой уехали в Рогачев к моей бабушке. Удивительно, но я помню, как мы ехали с вокзала к дому бабушки на извозчичьей коляске с открытым верхом, и я просил извозчика поднять складной верх, хотя дождя не было. Это было в конце 1934 года, и мне был всего 1 год, но я этот случай прекрасно помню.

После службы в армии отца в 1935 году направили ветеринарным срачом в совхоз «Ударник», село Плянта Старобинского района Витебской области. Он забрал нас из Рогачева на новое место своей работы и жительства.

Рос я под присмотром няни, тети Саши – сестры маминого отца. До революции она была женой российского посланника в Китае. Иногда она рассказывала истории из своей жизни в Китае.

3 января 1936 года родился мой брат Игорь. Помню, как из роддома привезли маму с братом, а я был дома один и ждал их приезда. Почему-то я считал, что папа привезет маму с малышом на возу с сеном, и думал, что они могут сверху упасть. На самом же деле папа просто положил в телегу лишь немного сена, чтобы было мягко ехать.

Помню ещё эпизод. Летом 1936 года папа по просьбе мамы побежал купить булочку. Была гроза, но дождь уже прекратил лить. Я побежал вслед за папой в магазин, и в этот момент меня ударила молния. Не знаю, как она прошла через меня в землю, но я лежал на земле без сознания. После я узнал, что около меня были разговоры о том, что пораженного молнией надо закопать, чтобы разряд ушел в землю, но мой папа сказал, что он не допустит этого, и оказал мне настоящую помощь.

Каких-либо детских садов в нашем селе не было, а няня ухаживала в основном за моим младшим братом. И мы с такими же мальчишками, как и я, 3—4 лет от роду, бегали по деревне. Нас предупреждали, чтобы мы не ходили на лесопилку, потому что отцу соседского мальчика там отрезало руку дисковой пилой. Но мы туда ходили.

Был ещё случай, когда я мог погибнуть. Это было весной 1937 года. Мы с соседским мальчиком моего возраста зашли в гараж, где стояла машина, на которой привозили кинофильмы (кинопередвижка). Шофер готовился куда-то поехать, и ворота гаража были открыты. Мы поспорили с мальчиком, что я при выезде машины залезу под неё, и машина проедет, не задев меня. А если б придавила? И я это проделал! Когда шофёр после выезда заметил меня, лежащего на земле, он подумал, что задавил меня. Но я вскочил, и мы быстро убежали. Это были первые два случая, когда, я искренне убежден, мой ангел-хранитель сберег меня от смерти.

К осени 1937 года я уже умел читать и прочел несколько сказок Пушкина, несколько сказок братьев Гримм, несколько русских народных сказок и какую-то легенду о Робине Гуде. Мой папа учил меня также разговорному английскому языку – он его знал достаточно прилично.

1 августа 1937 года папу арестовали, и всё кончилось – няня нас оставила, мы с мамой тоже уехали из этой деревни. Мама фактически осталась вдовой в 22 года с двумя детьми – мне было почти 4 года, брату год. Её пока не арестовывали, но с работы уволили. Она отвезла меня к родителям моего папы в г. Осиповичи, а сама же с моим братом Игорем уехала к своей маме в г. Рогачев.

Бабушка с дедушкой жили в коммунальном доме, у них была трехкомнатная квартира. Этот дом принадлежал Осиповичской конторе связи, а дедушка там работал мастером линейно-технического участка. Бабушка нигде не работала, была домохозяйкой. Дом был одноэтажный, электричества там не было, а радио было. Я часто оставался один во всей квартире – бабушка уходила по каким-либо делам. В одной из комнат был радиорепродуктор в виде круглой тарелки. Я часто слушал радиопередачи. Впервые я услышал и до сих пор помню песню «Вдоль по улице метелица метет», она мне понравилась.

По рассказам одной из бабушек, в это время мама ездила к Н. К. Крупской, жене В. И. Ленина, чтобы та помогла ей устроиться на работу. Маму в любой момент могли арестовать как члена семьи врага народа – такая статья была в уголовном законодательстве того времени. Друзья её отца, с которыми тот работал в ЧК, каким-то образом спасли её от ареста. Маму направили в деревню Голынка Осиповичского района учительницей начальной школы. Я с мамой поехал в Голынку, а мой брат Игорь остался у бабушки в Рогачеве.

Вначале мы с мамой поселились в учительской комнате в школе, но через несколько дней переехали жить к бригадиру колхоза. Голынка была одной из двух деревень, входивших в колхоз (не помню его названия), и в каждой деревне был свой бригадир. Нашим бригадиром был здоровый мужчина, белорус, лет 35. Разговаривал он только по-белорусски. Жил он с женой, детей у них не было. С ним жил еще его престарелый отец, который всё время лежал на печи. Когда бригадир приходил обедать, он всегда звал меня обедать вместе с ним. Впервые в моей жизни угостил меня жареными бычьими яйцами, мне понравилось.

Прожив у бригадира с неделю, мы поселились на квартиру к почтальону на другом конце деревни. Я там прожил до весны 1938 года. Дом почтальона был самый обычный, деревенский, состоящий из двух больших комнат. Одна комната называлась горницей, вторая – общая, она же кухня, она и столовая, там же спали хозяева. В горнице была часть печи без топки, на ней спал дедушка, самый старый член хозяйской семьи. Мы спали в горнице на кроватях.

Хозяин дома – сорокалетний мужчина, не был колхозником, так как работал на почте. У него было трое детей, достаточно взрослых. У них были свой огород, корова, несколько свиней и куры. Хозяева и их дети, как и все деревенские жители, ходили в лаптях, которые сами и плели. Хозяин считал лапти самой удобной обувью, даже удобнее армейских ботинок с обмотками.

Я спрашивал его:

– А как ходить в лаптях по болоту, ведь в Белоруссии много болот?

На это он мне отвечал:

– На болоте в лаптях очень хорошо, а на сухой земле – вообще милое дело! Легко, удобно, мягко.

Жители деревни сами драли лыко в лесу. Одежду изготавливали из домотканого полотна, для изготовления тканей выращивали лен и коноплю. Я видел однажды, как хозяева собрали ткацкий станок, и хозяйка ткала на нём льняное полотно метровой ширины.

Деревня Голынка располагается на правом берегу реки Березина. Зимой с высокого, достаточно крутого берега мы катались на санках на лед реки. Хорошими считались самодельные санки типа розвальни. Воду для питья и приготовления еды, как и для всех других нужд, жители деревни брали из реки.