Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 1

Особняком держатся лишь ученики трех выпускных классов: двух десятых и одного одиннадцатого. Они уже почти взрослые, да и в школе им остались считаные недели. Но они все еще дети, им по 16—18 лет, и весна действует на них так же, как и на младших: хочется побегать, порезвиться, но статус выпускников призывает к степенности. Им очень сильно не повезло в этом 1966 году: впервые за много лет будут одновременно выпускаться десятые и одиннадцатые классы в порядке очередного образовательного эксперимента, связанного с реорганизацией школьных программ. А это значит, что конкурсы на вступительных экзаменах во все учебные заведения будут в два раза выше обычных, и многие из выпускников окажутся простыми жертвами эксперимента и не поступят. Среди всех трех выпускных классов лишь один ученик 10 Б класса претендует на медаль. Это наш старый знакомый – пока еще очень молодой Ильин. В свои шестнадцать лет он всерьез не думал о будущем – оно рисовалось ему светлым и далеким. Но весенние игры затягивали и выпускников. В начале четвертой четверти, приходя на очередной урок, Ильин лихорадочно спрашивал у девчонок-хорошисток, какой следующий урок и какое домашнее задание задавали, и во время перерыва быстро выполнял заданное. За ним мгновенно выстраивался длинный хвост списывающих, что вызывало крайне негативную реакцию 4—5 девчонок-хорошисток, которые усердно выполняли домашние задания там, куда они, собственно, и были заданы, но списывать никому не давали, надеясь отличиться перед учительницей. Более того, они неоднократно жаловались на «безобразное» поведение Ильина, но серьезных дивидендов на этом не обрели.

Подоспели и домашние дела: вскапывание огорода, посадка картофеля и овощей, уход за домашним скотом и многое другое.

В отличие от своих одноклассников, Ильин, единственный из класса, не был комсомольцем. В комсомол принимали с четырнадцати лет еще в восьмом классе, но тогда он еще не достиг этого возраста, и его не приняли. Так и пробежали два года. И как-то отец напомнил, что нужно вступить в комсомол, иначе ни в какой вуз его не примут. И вот уже в мае, накануне выпускных экзаменов, Ильин наконец-то это сделал.

Отец никогда не рассказывал о своей семье, которая хотя родом из Курской области, но почему-то оказалась в Архангельской. Много позже Ильин прослушал несколько аудиокассет с воспоминаниями отца незадолго до его смерти, и только тогда выяснилось, что семья была зажиточная: дед Павел Стефанович, бабушка Акулина, трое сыновей и дочь.

Семья была раскулачена в 1930 году и выслана на север Архангельской области без средств к существованию. Отец Ильина хранил эту тайну в себе до последнего, прекрасно понимая, что в советское время такое клеймо поставит крест на всех устремлениях его детей. Тем не менее он и оба его брата и сестра получили высшее образование. Все-таки учет и контроль у большевиков были налажены отвратительно. Ильин, подавая документы в Одесское высшее инженерное морское училище (ОВИМУ), в пятистраничной анкете указал, что никто из его родственников не репрессирован, на оккупированной территории не был, хотя семья отца была репрессирована, а мать находилась на оккупированной территории. Но пронесло, видимо, никто и не проверял. В то время КГБ боролся с диссидентами.

Отец купил справочник для поступающих в вузы, и Ильин неоднократно его штудировал, но определенности в выборе профессии у него не было. Отец настаивал на областном медицинском институте, но душа у юноши к медицине не лежала. Ильин много читал: эта привычка выработалась у него с первого класса, когда он записался во все три библиотеки, которые были в селе, и умудрялся, прочитав взятые книги, в тот же день их поменять. Где-то в глубине души жило желание увидеть мир, его многообразие, южные экзотические страны, много интересного и загадочного.

Военные учебные заведения Ильина не привлекали, дух казармы и шаблона был чужд ему, мечталось о чем-то интересном и захватывающем. Как очевидное, из их школы в военные учебные заведения спокойно поступали отъявленные троечники, и некоторые из них даже дослуживались до полковников, послушно выполняя приказания старших командиров и не совершая серьезных проступков во время службы. Романтике и инициативе там места не было. Недаром старая как мир армейская поговорка гласит: «Ты начальник – я дурак; я начальник – ты дурак». Такая перспектива рушила все будущие радужные надежды.

Наверное, большое влияние на выбор будущей профессии оказала очень популярная тогда песня Когана «Бригантина», зовущая в необъятные морские просторы, заражающая своей неповторимой романтикой. В очередной раз перелистывая справочник, Ильин натолкнулся на морские учебные заведения. Спустя несколько дней он уже твердо решил поступать в ОВИМУ на судоводительский факультет. В стране было всего три учебных заведения подобного типа: одно во Владивостоке – далеко, в Ленинграде и в Одессе. Ленинград отпал как город северный, а Одесса манила своей загадочностью, Черным морем и ореолом романтики. Отец пытался было отговорить, но тщетно. Между тем время летело быстро, и экзамены были на носу, пришлось отодвинуть в сторону футбол, шахматы, литературу, да и домашние работы тоже. Год назад, после окончания девятого класса, пятнадцатилетний Ильин во время летних каникул работал помощником комбайнера на уборке зерновых в течение месяца. Комбайн был не самоходный – его буксировал гусеничный трактор, а управлением комбайна и его восьмиметровой жаткой, наполнением и сдачей бункера ведал комбайнер, он был главным в этой связке. До поры до времени все шло хорошо, но однажды комбайнер запил на неделю – типичная российская болезнь. Пришлось Ильину работать за него и за себя тоже. Работали не менее шестнадцати часов в сутки, от ранней зари до полуночи, при свете фар. Ежедневно вставая до восхода солнца, Ильин прыгал на велосипед и катил к своему комбайну за 5—7 километров от дома. Поздним вечером все повторялось с точностью до наоборот. Едва успев поесть, он проваливался в мгновенный глубокий сон. Несмотря на сильнейшее напряжение того месяца, Ильин выдержал и ни разу не заболел, не стушевался, не сачканул; тогда он впервые понял, что ему по силам уже любое дело. И вот, обложившись учебниками, Ильин штудировал, повторяя давно пройденное, все предметы предстоящих экзаменов. Но эти самые значительные, казалось бы, испытания в еще очень недолгой жизни выпускников прошли на удивление спокойно и обыденно. То ли все уже перегорело в бесконечном их ожидании, то ли оказалось пустой формальностью, уже определенным итогом всех десяти учебных лет. Ильин обрел уверенность, сознавая реальность своих знаний по всей школьной программе. Он уже не волновался, беря билет, зная, что ответит на любой из них. На письменном экзамене по математике, с которым он справился за полчаса, успел решить еще два варианта. Его друг и сосед по парте Слава, который никогда не имел больше тройки, в итоге получил четверку. А потом был выпускной вечер, с которого Ильин ушел раньше всех, только-только осознавая, что со школой кончилось детство и впереди его ждет другая, еще неведомая жизнь.