Александр Крживецкий - Та девушка

Каждый, для кого мода хоть что-то значит, должен раздобыть украшение с таким камнем, чтобы носить его в течение дня. Многие примы Венской оперы просто не примут подарок из камней не того цвета.

Главное событие модной жизни – бал в Венской опере. На балу все стараются выставить напоказ свои модные драгоценности или же скрыть их отсутствие. Всем модным – почет и уважение; все, кто «не смог», стараются избежать неловких замечаний. Помимо монархов и их супругов, в Императорскую ложу могут быть приглашены только соответствующе шикарным образом одетые дамы и господа.

Финал – утренняя газета. В той же колонке о моде, где объявляется новый цвет, автор пишет, кто вчера на балу выглядел чудесно с модными камнями, а у кого начались проблемы. Те, кто не был на балу, из газеты узнают, «с кем дружить, а с кем не стоит».

Отношения Сисси с матерью императора эрцгерцогиней Софией Баварской не сложились, что вскоре обернулось для Елизаветы нервным расстройством. Она заполняла свою тоску бесконечными ритуалами и косметическими процедурами, не сумела реализоваться в полной мере как мать, – дети тоже стали ей чужие. Её, обладающую хрустальной душой, подавляла окружающая обстановка. Она хотела любить своего мужа, пыталась завоевать расположение своей свекрови, но не смогла.

Влюбленная в красоту, сама считающаяся одной из наиболее красивых женщин в Европе, она ежедневно жертвовала три часа на прическу, использовала вуали и зонтики от солнца, чтобы скрыть признаки старения лица; она принуждала себя никогда не улыбаться, чтобы скрыть дефекты зубов. Конечно, она вынуждена была возвращаться в ненавистную ей Вену для участия в больших балах или некоторых церемониях, от которых невозможно было отказаться, тем более что Франц-Иосиф не прекращал посылать ей нежные письма. Она поощряла длительные романы своего мужа, чтобы охладить его пыл к ней и освободить себя от супружеских принуждений. Как только представлялась возможность, она ездила в родную Баварию, особенно в свой любимый Поссенхофен, где жила вся ее семья, для того чтобы в этом городке почерпнуть нежность и понимание подальше от двора.

В двадцать один год Сисси, мать троих детей, лишенная любых проявлений свободы, ненавидимая своим окружением, поняла, что может иметь будущее, лишь бежав. И в 1860 году, сославшись на легочное заболевание, она впервые с момента замужества оставила Вену, чтобы побыть на солнце, анонимно, далеко от двора, на Мадейре. Она оставалась там несколько месяцев, несмотря на взволнованные и ежедневные письма Франца-Иосифа.

Потом в течение более чем тридцати лет она не прекращала свои дальние поездки, для этого у нее была специальная яхта. Она появлялась при венском дворе помолодевшая, с ожившим взглядом, чтобы тут же вновь потонуть в душевной нестабильности, из-за которой по Европе уже пошли слухи о ее сумасшествии. Она принуждала себя к жестким режимам, часами занималась конным спортом, гимнастикой или прогулками быстрым шагом. Во что бы то ни стало, Сисси стремилась выглядеть безупречно. Почти все время императрица проводила в путешествиях, редко встречаясь с мужем и почти не видя детей.

Императрица не была создана для семейной жизни, поскольку, по свидетельству биографов, оставалась психически нестабильным человеком. Постоянные недомогания, которые она испытывала в Вене, имели характер невроза: стоило ей удалиться из нелюбимой столицы, как словно по волшебству исчезали навязчивая нервная анорексия и головные боли, возвращались силы и интерес к жизни. Елизавета любила одиночество, но не могла подолгу оставаться на одном месте, а потому колесила по Европе, вызывая пересуды в политических кругах и аристократических салонах.

Очарованная красотой греческого острова Корфу, она уговорила Франца-Иосифа построить там великолепную виллу Ахиллеон. Однако, пробыв на Корфу считанные недели, Елизавета уехала и больше там не появлялась. Впоследствии она просила императора продать имение.

Интересная деталь: Вену естественно сопоставлять и сравнивать с другой столицей Австро-Венгрии, с Будапештом. И первое же бросающееся в глаза существенное различие между двумя дунайскими столицами заключается в том, что Вена почитает и императора Франца-Иосифа, и супругу его Сисси. Будапешт же делает вид, будто никакого мужа у обожаемой горожанами Елизаветы не было вообще. В городе нет ни одного памятника императору, ни одной памятной доски, улицы или площади его имени. В сочетании с богатством топонимов, связанных с Елизаветой (а тут имеются район Елизаветы, бульвар Елизаветы, площадь, мост и три улицы Елизаветы: Erzsébetváros, Erzsébet körút, Erzsébet tér, Erzsébet híd, Erzsébet utca), выглядит это несколько неожиданно. Кажется, даже добродетельную Марию Терезию венцы не любили так безоглядно, как любили будапештцы взбалмошную и не желающую исполнять обязанности императрицы Елизавету.

Памятник императрице Елизавете установлен в Буде, в сквере возле моста ее имени. Памятник изображает Елизавету задумчиво сидящей на скамейке. Лицо ее невесело: повод для создания памятника к веселью не располагал. Императрица погибла от руки террориста 10 сентября 1898 года, и Будапешт немедленно заговорил о том, как должным образом почтить ее память. Были немедленно собраны деньги и проведены конкурсы скульптурных работ. Причем денег-то собрали с запасом, а выбрать подходящий вариант долгое время не получалось: все эскизы казались недостаточно выражающими любовь горожан к императрице, слишком помпезными и официальными. Только по окончании Первой мировой войны очередной, пятый, конкурс дал результат, и была выбрана скульптура Дьёрдя Залы (уже прославившегося Монументом Тысячелетия). Открывали памятник в 1932 году, на Пештской стороне города, причем статуя императрицы оказалась скрыта внутри павильона-ротонды, специально построенного возле Приходской церкви. Во время Второй мировой войны памятник отправился на склад, откуда был извлечен уже в 1986 году и установлен на своем нынешнем месте, на Будайской стороне. Эта история отчасти объясняет нынешнее вечное одиночество бронзовой Елизаветы. Транспортная развязка моста – не самое подходящее окружение для нее, и сам сквер – не самое удобное место для прогулок. А печаль на лице императрицы, похоже, имеет и другое объяснение. В Будапешт она приезжала именно за радостью: за душевным весельем, за свободой, за беззаботностью. Она была из тех, кто не умеют создавать эту радость себе сами. Будапешт стал для императрицы необходимостью.