Валентин Иванов - Хроники научной жизни

Наутро вскочили, наскоро попив чаю, вернулись к своим велосипедам и с огорчением обнаружили, что за ночь их никто не спер. Молча, угрюмо двинулись вперед, раздвигая тугой, сырой воздух плечами. Однако уже через полчаса солнышко жарило немилосердно. Птички беззаботно зачирикали, откуда-то появились стрекозы, и густые ароматы трав призывно манили отдохнуть в высокой траве. Добытчики шли упрямо, проклиная всё на свете, а особенно тот миг, когда решили стать хозяйственными мужиками и кормильцами семей. Дорога петляла, и каждый поворот до безумия походил на предыдущий. Перелески, поля, огороды слились в один непрерывный кошмар. Казалось, дороге этой никогда не будет конца, они обречены, как Сизиф и Каин на бесконечное дурное однообразие тягостных мыслей, движений и ощущений.

Уже после первого километра ребята решили, что больше одного мешка им не довезти. Веня взял у одного из них полноценный мешок, заменив им свой карликовый. Из рюкзака картошку высыпать не было резона, поскольку он весьма кстати уравновешивал тяжесть мешка, оежащего на раме велосипеда. Теперь он был на равных с другими и даже немножко в выигрыше. Как ни странно, первым начал сдавать штангист Коля. Он страшно потел, скрипел зубами то ли от напряжения, то ли от злости, и через каждые пятьсот метров останавливался отдохнуть. Веня знал по опыту, что наиболее экономичным режимом является именно неторопливое и непрерывное движение. Это помогало экономить силы. Валера оставался отдохнуть со штангистом, а Веня далеко уходил вперед. Когда он устраивал малый привал, то до подхода товарищей успевал хорошо отдохнуть. Они же подходили, едва волоча ноги. В какой-то момент Коля отшвырнул велосипед, упал бревном в траву и завопил надрывным голосом:

– К чёрту эту картошку! Я не смогу её есть, даже если довезу. Но я и так знаю, что не довезу. Лучше пристрелите меня здесь и сейчас.

Видимо, в рывке эти спортсмены, действительно, значительно превосходят других людей, а в монотонной работе – слабаки. Валера предложил Вене:

– Иди вперед без нас. Ты дойдешь. Потом вернёшься с подмогой.

Тут бы самое время посмеяться. Всё, как во фронтовом фильме, хотя дело идет всего лишь о картошке. Да и то лишь об одном мешке. И не на горбу, а на добром велосипеде. Уж не загибает ли он? В начале экспедиции всем так казалось. Тем более, что Веня никогда не бывал в Морозове, полагаясь на опыт старших товарищей. Раз уж он оказался таким дураком, мешок следовало, конечно, довезти, но за следующим он бы пошел только за очень серьёзные деньги, на которые можно было бы купить мешков десять картошки.

Он не помнил, как дошёл. На окраине поселка его встретили перепуганные Галя и Валентина. Увидя живым и с добычей, ругать не стали. Веня свалил мешок с велосипеда, снял рюкзак с затёкшей спины. Несмотря на уговоры передохнуть, двинул вместе с женщинами назад. Вести пустой велосипед было не просто отдыхом – райским наслаждением. А вы говорите: «Баунти». Двух остальных героев они встретили шагающими так же налегке, без картошки. Слегка пристыдив, их завернули назал, нашли брошенные мешки, перегруппировали картошку на три велосипеда и почти с песнями въехали в посёлок. Валера сказал потом: «Ну ты и жилист!». А что? Веня спортом не занимался. На судне баловался со штангой только для удовольствия.

6

Валя устроилась работать в СМУ-2 изолировщицей. Сначала Веня даже не знал, что это такое. Когда узнал, пришел в ужас. Это очень тяжелая работа. Бригада женская. Лишь один мужик работает на растворном узле. Женщины накладывают на трубы теплоизолирующие покрытия из прессованной асбетовой крошки и стекловаты, прикручивают их к трубам проволокой, затягивая концы пассатижами, затем заделывают швы цементным раствором, который они носят полными ведрами в руках. Побывав в первый раз у них на работе и потаскав эти ведра, Веня приказал Валюше немедленно увольняться. Она засмеялась:

– Я крепкая, выдюжу. Здесь квартиру обещают в течение года дать. Тебе еще пять лет учиться. А ты знаешь, что в институтах квартиры дают через восемь-десять лет?.

Веня сдался. По ночам целовал её натруженные руки, смазывал шершавую кожу кремом. Надо было жить, стиснув зубы. Сам он обычно подрабатывал грузчиком, летом ездил на строительные «шабашки», но об этом – отдельный разговор.

Тем временем из сахалинского пароходства Вене пришёл расчёт за отработанную перед поступлением путину. Денежки были по местным масштабам немалые, на них можно было держаться долго. Однако Валя решила сделать на них мужу подарок в честь поступления в университет и остановила свой выбор на аккордеоне. В сильные морозы они объездили весь Новосибирск в поисках подходящего инструмента. А нашли его прямо в Торговом центре академгородка, зайдя туда как-то случайно. Это был совершенно фантастический аппарат немецкой фирмы «Wetlmeister», сверкающий темно-красным перламутром, пятиголосый, с двенадцатью регистрами тембров для правой руки и пятью регистрами для левой. До этого Веняя играл лишь на вконец раздрызганных и обшарпанных профкомовских аккордеонах, меха которых сипели, пропуская воздух через дырки, образовавшиеся из-за отлетевших металлических уголков. Цена аппарата была тоже фантастической – пятьсот шесть рублей. Пианино марки «Красный октябрь» стоило лишь на пятнадцать рублей дороже. Вене было очень жалко отдавать такие деньги, но это лишь поздадорило жену, которая увидела в его глазах возможность исполнения самой заветной мечты.

В университете начались занятия. Это был такой высокий класс, что только сейчас Веня начал понимать, как много было им пропущено из-за того, что он не окончил стандартной десятилетки. За годы работы на море были также забыты сами навыки обучения. Кроме того, стандартный студент живет в пяти минутах хода до учебного корпуса. Ему не нужно пилить и колоть дрова, заготавливать на зиму уголь, возить ежедневно воду и делать многое другое, что отнимает так много времени. Но у него было главное – ему это нравилось безумно. Он был счастлив, что нашёл, наконец, своё дело. Там на море Веня зарабатывал в путине пятьсот в месяц плюс бесплатное питание и каюта. Такого на берегу не имели даже шахтеры. После университета он не достиг этой отметки, даже защитив докторскую через много лет. И все же он потом никогда не был так счастлив, как в эти годы, получая тридцать пять рублей стипендии.

Хозяйка дома организовала среди жильцов «дежурства по кухне» с понедельным графиком. В это понятие входили заготовка дров, мытьё кухни и коридора, подвоз запаса воды из колонки и множество других мелочей. Жильцы начали шутить насчет армии и Устава, когда она завела книгу с графиком дежурств, где все должны были расписываться в приёме-сдаче дежурства. Сама она, понятно, не участвовала в этом расписании, осуществляя общее руководство. Когда же она потребовала включить приборку сортира на улице в список обязанностей дежурного, Веня устроил бунт. Зная, что она любит подслушивать разговоры жильцов, стоя под дверями комнат, он совершенно распоясался и начал орать: