Валентин Иванов - Хроники научной жизни

С целью дальнейшего сокращения времени пребывания в холодной комнате, Веня решил записаться и в другие секции. Прежде всего, он посетил секцию йогов. Йоги были также под запретом, потому что в то время, когда вся страна напрягается для перевыполнения планов пятилеток, они концентрируются только на себе. Во избежание возможных репрессий, йоги не проводили коллективных занятий, по крайней мере открыто. Единственная польза от секции была в том, что она имела свой книжный фонд, а литературы по этой тематике в магазинах и вовсе не было. В основном, по рукам ходили перепечатанные или перефотографированные книжки каких-то псевдоиндийцев. Счастливчики, прочитавшие что-либо новенькое, делились своими впечатлениями с остальными. Требовались также хорошо знающие английский язык для перевода статей из западных журналов. Очередь на литературу была огромной, и Веня покинул этот клуб, так и не дождавшись первой книжки.

Следующим заинтересовавшим его клубом были эсперантисты. Изучить шестнадцать правил грамматики этого языка и четыреста пятьдесят корнеоснов для того, чтобы можно было общаться на любую тему, было совсем несложно. Студенты пели песни на эсперанто и совершенствовали навыки речевого общения. Веня никак не мог понять, почему в нашей стране внедрение этого языка не получает широкой государственной поддержки, а книг и словарей не найти «днём с огнем». Ему пояснили, что за рубежом и в нашей стране молодежь постоянно организовывает эсперантистские слёты, на которые приезжают из разных стран. Живут в палатках, поют песни под гитары и обмениваются впечатлениями и молодёжными проблемами. Из-за всех этих вольностей государству всё трудней поддерживать «железный занавес» и «границу на замке». Поэтому эсперантистов всё время стараются прищучить то по линии «разврата», то по линии наркотиков или пьяных оргий.

Преподаватель эсперанто Сибирцев дал студентам адресок одного старичка в городе, у которого можно раздобыть словари и другую литературу, предупредив, что старичок прижимист по части денег. Веня поехал к тому старичку с приятелем. Это был реликт прошлой эпохи. Старичок прекрасно сохранился, был бодр и весьма разговорчив. Его профессией когда-то была фотография. Ныне он на пенсии, но и сейчас нередко его высокохудожественные работы берут на союзные и зарубежные выставки. Видно было, что ему скучно целыми днями сидеть одному дома, и он нуждается в слушателях. А порассказать ему было что. Приятели плюнули на все лекции, остались беседовать, и старичок начал поить их чаем. Он сохранил бережные воспоминания о дореволюционных временах, когда у него была своя фотография, мальчики-фотографы и барышня на кассе. Именно тогда он и увлёкся эсперанто, а сейчас поторговывает литературой, чтобы как-то свести концы с концами. Взял он со студентов за словари вдвое больше цены, обозначенной на обложке, но, будучи человеком дореволюционных понятий честности, бесплатно дал им кучу каких-то журналов и брошюрок на эсперанто, а также невиданных марок с эсперантистской тематикой. Все расстались довольными.

На время зимней сессии занятия в клубах замирали, ибо студентам было чем в этот период заняться. Когда же они возобновились, преподаватель эсперанто предложил начать курс практически с самого начала из-за того, что многие напропускали целые темы. Тогда Вене стало скучно, и дальше он занимался самостоятельно.

Жизнь молодой семьи складывалась не без проблем. Первая беременность Вали окончилась выкидышем. Она потеряла много крови. Веня навещал её в Бердской больнице. Мог бы родиться мальчик. Оба страшно переживали эту трагедию, и Веня как мог утешал свою жену. По молодости лет он как-то не очень задумывался о проблеме детей, но понимал, что для Вали это самая главная, самая желанная цель. Причина выкидыша могла заключаться как в недостаточно качественном питании на море или в тяжёлой работе здесь на стройке – этого никто не мог сказать однозначно. Веня снова стал настаивать, чтобы она перешла на более лёгкую работу, но Валя стояла на том, что скоро им дадут квартиру, поэтому надо потерпеть. Когда у неё началась вторая беременность, по медицинским показаниям её перевели на легкий труд с третьего месяца с сохранением средней заработной платы. Самое интересное было в том, что примерно в это время соседка Нелли наконец-то также забеременела. Две счастливые женщины в одном доме – это немало, и наши кумушки часами ворковали друг с другом о своих текущих и будущих проблемах.

Поскольку на самой стройке лёгкого труда не бывает, Валю посадили в конторе принимать телефонограммы. Делать было почти нечего и она по очереди обходила кабинеты начальников. Придёт, сядет в уголочке и кушает свой кефир с булочкой, наглядно демонстрируя свой живот, растущий с каждым днём. Она не только ничего не требовала, но и не просила, разве что выразительно молчала. И выходила. За два месяца до родов наконец-то дали комнату в бараке. Это был триумф. Правда, барак этот находился в ремонте и молодым предложили временно комнату в соседнем бараке. В тот же день они поехали смотреть своё первое жилье.

В то время в микрорайоне «Щ» было такое место, которое называлось Юнгородком. Именно там на улице Солнечногорская стоял дом номер пять, в котором четвертая квартира была распределена им. Через полчаса счастливые уже сошли с автобуса и двинулись в поисках своего барака. Вдруг Валя судорожно сжала венину руку, лицо её побледнело.

– Смотри, – сказала она и указала пальцем на окно с весёленькими ситцевыми занавесками, – его уже заселили.

Это был удар судьбы. Пока они строили свои воображаемые замки, какие-то проворные люди узнали о сдаче барака и успели въехать в новую комнату перед самым их носом. Такие истории случались, и в каждой из них выселить наглеца было практически невозможно. Но тут Веня заметил, что белая табличка на углу дома содержит цифру три, а не пять и согнулся от смеха. Валя тоже не выдержала и прыснула, вспомнив, что она чуть не упала в обморок, увидев свою квартиру занятой.

Зашли в свой барак. Это было длинное одноэтажное деревянное строение со сквозным коридором во всю длину. По обе стороны располагались свежевыкрашенные двери с номерками квартир, а на полу в весёлом беспорядке были рассеяны вкусно пахнувшие деревом стружки, опилки, щепки. Новосёлы потрогали пальцами двери своей квартиры и спросили у работавшего плотника, скоро ли будет сдаваться барак. Он окинул взглядом глобус валиного живота, подмигнул хитровато:

– Что, не терпится? Однако, прибыль будет уже в своем доме.

На следующей неделе Вале дали ключ от временного жилья, и она тут же за трояк договорилась с шофером из своего СМУ перевезти вещи. Машина, правда, была не совсем подходящая – самосвал, да ещё перевозивший бетон. Но и вещей было – всего ничего. Первой вещью, привезённой в новую комнату, был малогабаритный холодильник, на покупку которого ушла ровно половина декретных денег. Но это была очень важная и нужная вещь для будущего ребенка. Затем поехали за остальными вещами в Новый поселок. На дно кузова постелили старые газеты, закинули в кузов свои чемоданы, какие-то узлы, посуду, банки с грибочками и вареньем – подарок соседей. Переселение было таким неожиданным и стремительным, что слегка напоминало бегство. Это даже немного обидело хозяйку. Новосёлы постарались как можно теплее проститься со всеми и пригласили их на новоселье.