Валентин Иванов - Хроники научной жизни

– Эти кровопийцы дерут со студента двадцать пять рублей за комнату площадью 2,7 квадратных метра, когда моя стипендия всего тридцать пять рублей, а мы еще сортиры должны ей мыть. Да я её утоплю в том сортире!

Жена, подыгрывая ему, успокаивала:

– Не кипятись. Сортир, это, конечно, перебор, но надо сказать об этом хозяйке спокойно и прямо.

Вечером хозяйка отвела её в сторонку:

– Вы люди разумные. Учитывая ваше скромное финансовое положение, я решила брать с нас за комнату не двадцать пять а двадцать рублей.

Вопрос о сортире больше не возникал.

Зима в 1968 году выдалась неимоверно лютой. Нередко морозы достигали температуры минус сорок восемь градусов. Двигатели автомашин плохо заводились, транспорт ходил кое-как. Из Нового поселка утром люди добирались, голосуя любой попутке. Набивались в кузовы грузовиков. Несколько раз из-за морозов отменяли занятия, а у Вали на работе «актировали» дни, потому что работа у них, большей частью, на открытом воздухе. Интересно, что Веня за эту зиму ни разу даже не чихнул. Утром он выбегал на двор в трусах, бросался в сугроб, растирался снегом, махал гантельками. Потом надраивал тело полотенцем и шёл одеваться. Это был запас здоровья еще с моря.

Дом, который они снимали, шлаколитой, значит – холодный. Отопительная система была собственной конструкции хозяйки. Она представляла собой две тонкие трубы сантиметров пять диаметром, опоясывающие дом по периметру. Хозяйка на зиму уезжала, организовав сменное дежурство жильцов. Печку топили углём круглые сутки. Ночью вставали два-три раза шуровать кочергой, иначе проснуться могли не все. Окна комнатушки Вени и Вали покрывались толстым слоем льда. Головы примерзали к подушкам, ибо в комнате по ночам температура была восемь-десять градусов, днем около двенадцати. Спасение было в том, что они были молоды. В семь часов вставали и одевали всё теплое, что у них было. Пока Валя умывалась, Веня шуровал печку. Затем ели, стоя вокруг печки, поставив эмалированные миски и кружки прямо на плиту. Сесть на табуретку – значило потерять часть тепла. Ели плотно, потому что на холоде тратится много энергии. Затем бежали к дороге останавливать попутные машины, ибо автобусы ходили редко.

После занятий в университете возвращаться домой было неохота. В комнатах жильцы сидели в шубах, шапках, валенках и рукавицах. Тепло было только в кухне около печки, но все разом там не помещались. Поэтому, налив кружку горячего чая, возвращались в комнаты. Читать книгу было непросто, ибо чтобы перевернуть очередную страницу, нужно было вынимать руку из меховой рукавицы.

Однажды, проходя мимо доски объявлений в университете, Веня увидел белый листок с картинкой, привлекшей его внимание. Там был изображен могучий мужчина с фантастическими буграми мышц, а ниже шел текст, приглашающий записаться в клуб культуристов «Гармония». Это ему понравилось, ибо после занятий на судне здесь он скучал по штанге и хорошей нагрузке. На отборочный конкурс пришли человек двадцать. Разделись, построились. Хорошо накачанные ребята из правления клуба прошлись вдоль строя, как рабовладельцы на Нью-Орлеанском рынке, только что в зубы не заглядывали. Вакансий было всего восемь. Четверых отобрали за перспективные фигуры. На Вене взгляд не задержался, так как весу в нём было 64 килограмма и было слишком очевидно, что нарастить приличную мышечную массу на эти килограммы вряд ли возможно. Остальным предложили отжать штангу, чтобы отобрать еще четверых по лучшим результатам. Техники Веня, конечно, никакой не знал, оставалось надеяться только на жилы. Справа от него стоял крепыш явно штангистского телосложения. Оба были самыми легковесными, и после попыток других ребят осталось одно место, на которое должны были взять лишь одного из оставшихся. Ребята заказали вес семьдесят килограммов. Штанга шла тяжело, но в конце концов оба взяли вес. Можно было накидывать по килограмму, как это делают профессионалы, но какой-то маленький чёртик толкнул Веню под левое ребро и он заказал семьдесят пять. Поскольку на судне занимался не для спорта, а из удовольствия, такого веса раньше не брал, и было это чистейшим авантюризмом. Отдохнув, он принял штангу на грудь, помянул про себя тройным морским загибом Германа, впервые поставившего его на судне к штанге, задержал дыхание и плавно повёл вес вверх, выжимая не только остатки сил, но, видимо, ещё какие-то резервы энергии, которые можно извлечь только отчаянием. Очнулся только, когда вокруг закричали:

– Парень, да бросай ты её! До вечера что ли держать будешь?

Соперник Вени этого веса не взял, хотя оказался пареньком настырным и позже всё равно появился в клубе.

Занятия культуризмом здорово помогали снять умственное напряжение от изучения мудрёных наук, а главное – сокращали время пребывания дома в холодной комнате, ибо в университете топили хорошо. Через полгода Веня имел явный прогресс в контрольных упражнениях, которые выполняются на соревнованиях: жал девяносто, приседал со стодвадцитакилограммовой штангой на плечах, подтягивался на перекладине тридцать раз, и даже научился подтягиваться на одной руке. Правда, на этих соревнованиях самыми главными были демонстрации мускулатуры для публики. Молодые гераклы перед выступлением втирали в кожу какою-то смесь, в которую входил раствор марганцовки для придания коричневого оттенка, а сверху натирали растительным маслом. Таким образом, имитировали шоколадный южный загар. Затем они выходили на помост и вставали в красивые позы, поочередно напрягая различные группы мышц на руках, груди, спине и ногах. Наверное, девушкам это должно было нравиться. Вене на демонстрациях, естественно, делать было нечего со своей худобой. Для его честолюбия достаточно было, что на контрольных упражнениях он выглядел неплохо. Самое же приятное было в том, что ощущаешь себя просто здоровым человеком.

К сожалению, штатные преподаватели кафедры физвоспитания смотрели на культуристов косо, называя всё то, чем они занимались «тлетворным влиянием Запада». На самом деле, это была обыкновенная ревность, ибо в культуристы шли перспективные ребята, которые при отсутствии клуба, возможно, пришли бы к ним в секцию тяжёлой атлетики учить три основных упражнения: жим, рывок, толчок, – и зарабатывать очки для университета на соревнованиях штангистов. С ребятами этими культуристы пересекались иногда в зале. Это были большей частью обыкновенные «шкафы», хранилища необработанного мяса, неповоротливые и неразговорчивые.

Просто так закрыть клуб кафедра, конечно, не могла, ибо университеты во всем мире являются как бы островками демократии. Члены клуба сдавали взносы, на которые был приобретен весь инвентарь: штанги, наборные гантели, тренажёры, скамейки. От университета нужно было только помещение для занятий и душевые. Располагалось это хозяйство в правом крыле Вычислительного центра на первом этаже, где сейчас размещается библиотека. Прихлопнули клуб классически. Через год был сдан новый корпус спорткомплекса с сауной. И тут оказалось, что все дневные часы расписаны между «правильными» секциями, одобренными партией и благословлёнными кафедрой физвоспитания. Клубу предложили время с 11 часов вечера два раза в неделю. Кто занимался, понимает, что после занятий штангой часа два ты ещё заснуть всё равно не сможешь. То есть, если к часу ночи ты закончил и принял душ, то заснёшь часа в три. А с девяти утра уже начинаются лекции. Так что в клубе осталась лишь пятёрка фанатов. Это были студенты старших курсов и аспиранты, у которых расписание было посвободнее, чем у первокурсников.