Артем Драбкин - «Катюши» – «Сталинские орга́ны»

До этого я думал, что не выстоим. Когда пришли под Москву – прямо все дрожали. Сталин молодец был. Правильно поступил, что остался в Москве.

Какая у «катюш» была тактика?

Нам сверху давали команды, где мы должны развернуться, дивизион, батарея, и туда мы выезжали. Но мы не должны были попадать в плен – после залпа мы сразу должны были уходить. Мы к позициям подъезжаем – в кабине шофер сидит, рядом командир орудия, на машине расчет 7–9 человек. Быстро развернулись, машину не глушат. Перед командиром орудия прибор управления. Только развернулся, командир восемь оборотов на приборе делает, и сразу же уезжаем. Машины немедленно должны были уходить с позиций, иначе нас немцы накрыть могли, так что мы заранее все изучали, все пути отхода.

Данные для стрельбы сами готовили?

Да.

Сложная работа?

Нет. Мы их иногда на ходу готовили. Хотя, конечно, работа очень ответственная. Иногда карты неправильные попадались, могли по своим ударить, так что мы данные с запасом делали, чтобы по своим не попасть.

По своим попадали?

У нас не было. Но если попадали – мы не скажем.

Под Сапун-горой перед нами одна батарея была, она ударила по своим. Но это сразу же заметили и батарею отвели.

В этом командир полка виноват был, отменил расчеты командира батареи… Так тоже бывает. Большие люди тоже ошибаются.

Сами под огонь «катюш» не попадали?

Нет, сам не попадал.

Рассеивание большое было?

Как сказать. Мы же по площадям били, то есть по скоплению войск, по населенным пунктам, где немцы. Там рассеивание не очень важно.

Многие пехотинцы вспоминают, что когда они впервые слышали залпы «катюш», то пугались. Так было?

Да. Когда одиночный снаряд летит, там звук такой – ж-ж-ж. Страшно.

Видели результаты своей работы?

Сколько хочешь. Страшное дело…

Установки в вашей бригаде на каких машинах были?

Сперва на ЗИСах. Но ЗИСы для нас слабые были. Потом пришли «студебеккеры» – прекрасная машина.

У вас в бригаде были установки, которые не монтировались на машинах? Просто направляющие?

В нашей бригаде не видел.

Потери в бригаде большие были?

Нет. Я один раз ранен был, и то по глупости. 30 % потерь – это, считайте, потерь нет. Случайно гибли, как под Крымской, от прямого попадания в штаб.

Снарядов всегда было достаточно?

Да. У нас в бригаде было три линейных дивизиона и один парковый дивизион, который снаряды возил. Проблем со снарядами у нас никогда не было.

Личное оружие было?

Пистолет ТТ.

Приходилось пользоваться?

Нет. Мы тыловые войска.

Какие национальности были в вашей бригаде?

Украинцы, белорусы, татары. Евреи были, начальник штаба бригады был еврей Штальбаум. Заместитель командира бригады, Скирда – украинцем был, командир бригады, Родичев Михаил Матвеевич, – русский. Казахов мало было, во всей бригаде казахов три человека было. Один боец, один командир взвода и я, командир дивизиона. В основном в бригаде русские были. Мы элитными войсками считались, нам сразу при формировании гвардейское звание давали и платили в два раза больше, чем пехотинцам. Сейчас, задним числом, мне кажется, органы работали.

Никаких проблем на национальной почве?

Нет. Мы в войне по трем причинам победили. Первая – руководство партии коммунистов. Второе – дружба народов. Третье – мы перед войной сумели создать промышленную основу. Сейчас перестали говорить – великий русский народ. Сейчас все разошлись по национальным квартирам, я когда в Москве был – нацменом называли, а тогда дружба народов ценилась…

Каликов Аманжол Каликович, третий справа, с однополчанами.

Какие у вас награды за войну?

Два ордена Красной Звезды, орден Отечественной войны. Первый орден получил на Северо-Западном фронте, второй на Сандомире.

Награждали за конкретный подвиг или по совокупности?

По совокупности. Сколько ты убил – я же не пехотинец, я не вижу.

Снабжали хорошо?

Всякое бывало, но мы не голодали. Вся тяжесть на пехоте была, на стрелковых частях.

100 грамм выдавали?

Да. Плюс у нас всегда канистра со спиртом была. Но не напивались. Вот у нас заместитель комбрига, Скирда. Приходил ко мне в дивизион, поговорить надо. Говорим, потом за стол садимся. Он: «Вы знаете, сколько мне надо». Выпивал две кружки, потом перловую кашу ел. Но чтобы кто пьяным валялся – я не видел. У всех нервы были напряжены. Люди даже не болели.

Как вы относились к немцам?

Когда вошли в Германию, в первые дни наши относились так же, как они. У меня был ординарец Григорий Грицко, донбасский шахтер, у него из семьи всех женщин в Германию угнали, брат был убит и Грицко мстил.

Да еще Эренбург всю войну призывал: «Убей немца, если ты не убьешь, он тебя убьет». Не фашиста – немца! Они издевались над твоими родителями – убейте! Дней пятнадцать после входа в Германию такое было. Потом Сталин выступил, сказал, что немецкий народ не виноват. В газете статья вышла, что Эренбург неправ. У нас проводили политинформацию… Но первое время на территории Германии над немцами издевались, иначе быть не могло…

Трофеи брали?

Нам разрешали посылать посылки. По 10 кг офицерам и по 5 кг бойцам. Я две посылки с материалом послал старику, который меня в детдом устроил, и тем самым спас…

С собой что-нибудь привезли?

Ничего не привез. У меня только часы были. А вот Рогалев, начальник дивизиона по хозяйственной части, привез вагон…

На фронте страшно было?

Война – всегда страшно. Тем, кто говорит, что он не боится смерти, я не верю. Смерти все боятся.

Интервью А. Драбкин

Лит. обработка Н. Аничкин

Я родился 13 февраля 1923 года в селе Барское Городище Суздальского района Владимирской области. Два года провел в деревне, а потом переехал в Москву, но, пока был жив дед, я каждое лето ездил в деревню. В 1938 году я поступил в специальную артиллерийскую школу.

Эти школы были сформированы в 1937 году. Первоначально комсомол давал путевки для учебы в этой школе, позже этого уже не требовалось. Мой сосед поступил в эту школу в 1937 году, ходил в форме. Несмотря на то что он на пару лет был меня старше, у нас нашлись общие интересы, и он меня заинтересовал. Тогда эта школа находилась напротив зоопарка, в нее набрали прекрасный преподавательский состав, математику нам преподавал чуть ли не профессор, да и по другим предметам были великолепные преподаватели.