Сборник - Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера

Более того, зверское убийство большевиками в июле 1918 г. Николая II и его семьи создало предпосылки для их канонизации. Так, в номере за 31 мая 1922 г. кадетской газеты «Руль», издававшейся в Берлине, со слов эмигранта, тайно посетившего Тамбовскую губернию, сообщалось, что в народе о Николае II «говорят как о мученике» [111] Куликов С.В. Берлинский «Руль» и Рейхенгалльский съезд (Монархическая эмиграция в оценке политических оппонентов) // Русские в Германии (1914–1933). Сборник научных трудов. СПб., 1995. С. 35. . В сообщениях подобного рода сказывалось изменение отношения к последнему монарху со стороны лидеров кадетов. Один из них, церковный историк вполне либеральных взглядов А.В. Карташев, заметил в октябре 1921 г., что у Николая II «имеются налицо все условия для того, чтобы в будущем быть канонизированным как святому» [112] Думова Н.Г. Из истории Кадетской партии в 1917 г. // Исторические записки. 1972. Т. 90. С. 122. . Святость венценосцев полностью признавали и более левые деятели, в частности тот же Керенский, отмечавший, что «по пути на Голгофу» царь и царица «обрели в глазах всего света новое величие – духовное величие мученической гибели» [113] Керенский А. Ф. Указ. соч. С. 149. .

Реалии Советской России окончательно развеяли популярный у дореволюционной интеллигенции миф, согласно которому самодержавие будто бы препятствовало нормальному развитию страны, а потому и подлежало свержению. Понадобилось пережить 1917-й и его последствия, чтобы понять: Романовы, вплоть до Николая II, были сознательными и активными поборниками модернизации и прогресса во всех их основных аспектах – политическом, социальном, экономическом и культурном. П.Б. Струве писал в октябре 1923 г.: «Просто исторически непререкаемо, что в „деяниях“ русской монархии, начиная от Елизаветы, отменившей внутренние таможенные пошлины, через Екатерину, покончившую с частными монополиями, через Александра II, установившего земское самоуправление, создавшего правильное судоустройство и судопроизводство и, казалось, навсегда и с корнем изгнавшего из суда всякую тень взяточничества, что в этих деяниях гораздо больше от здравых и прогрессивных начал Французской революции, чем во всей Русской революции». Выступая в пользу «возврата к оправдавшей себя истории многих столетий и отречения, полного духовного отречения, от опровергшей себя истории одного шестилетия», т. е. периода большевистского господства, Струве подчеркивал: «Я понимаю, что иностранцы, даже самые благожелательные к русскому народу, могут верить в легенду о „царизме“ как злом гении русского народа. Но ни один русский человек, если он знает факты и способен их оценивать, не может уже верить в эту легенду. Русская революция ее окончательно опровергла» [114] Струве П.Б. Patriotica. Политика, культура, религия, социализм. М., 1997. С. 440, 442. . Струве проповедовал возвращение не только к «истории многих столетий», но и к классическому российскому либерализму, самый выдающийся идеолог которого, Б.Н. Чичерин, полагал: история романовской монархии «доказывает яснее дня, что самодержавие может вести народ громадными шагами на пути гражданственности и просвещения» [115] Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1899. С. XVI–XVIL . «Самодержавие при всех недостатках, – подытоживал В.А. Маклаков, – было бесконечно лучше, чем революция. Оно, кроме того, оказалось способным исправиться и даже само перейти к конституции» [116] Маклаков В.А. Первая Государственная дума. Воспоминания современника. 27 апреля – 8 июля 1906 г. М., 2006. С. 322. . Революция 1917 г. явилась побочным продуктом реформаторского процесса, ознаменовавшего период 1906–1917 гг., когда в России существовала конституционная монархия.

Если для западной цивилизации, которая изобрела революцию в современном смысле слова (вспомним Великую французскую революцию 1789 г.), это изобретение действительно стало «локомотивом истории», способствуя развитию Запада, то для российской цивилизации революция если и была локомотивом, то устремленным не вперед, а назад, не к созиданию, а к разрушению. На Западе революция изменяла, сохраняя, в России – изменяла, уничтожая, и здесь, видимо, и проявляется одно из кардинальных отличий между обеими цивилизациями. Конечно, говоря словами А.Н. Радищева, революция 1917 г. была «путешествием из Петербурга в Москву», но по дороге не прямой, а окольной, через… Владивосток! То, что можно было получить быстро и с наименьшими издержками, революция 1917 г. обеспечила медленно и с наибольшими издержками, не только материальными (восстановимыми), но, главное, человеческими (невосстановимыми). Стоила ли революция 1917 г. в своем углублении многомиллионных людских потерь, положенных на ее алтарь? Ответ на этот вопрос дают авторы публикуемых здесь дневников, которые являются не только посланиями к нам, но и предупреждением о том, как опасно забывать уроки прошлого…

Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) – русский художник, представитель большой творческой династии Бенуа.

Александр Бенуа известен как книжный и театральный художник. Его перу принадлежат «Азбука в картинах» (1904), иллюстрации к поэме А. С. Пушкина «Медный всадник » (1916–1917), декорации к опере Стравинского «Петрушка» (1911).

Вместе с Сергеем Дягилевым он основал художественное объединение «Мир искусства » (1898–1927), выпускавшее одноименное издание. Участники группы устраивали выставки, в которых принимали участие многие известные художники.

Бенуа являлся и теоретиком и историком искусства, написав несколько искусствоведческих работ, в том числе «Путеводитель по Эрмитажу» (1910).

После революции художник работал в комитете по охране памятников культуры, занимался оформлением спектаклей в театрах. В 1918 г. он возглавил Картинную галерею Эрмитажа и издал ее новый каталог. Однако до конца принять происходившее тогда в стране он так и не смог. В 1926 г. А.Н. Бенуа покинул СССР и уехал во Францию.

8 октября (25 сентября). Воскресенье . Утром И.У. Матвеев 1из Москвы. Он отобрал у меня и повез с собой для приятелей несколько моих крымских этюдов. Днем милый Генри Брус 2. Позже Палеолог 3. Масса всяких анекдотов. Характерный ответ Сазонова 4на требование Палеолога послать в Париж на конференцию настоящего русского государственного человека:.Но такого нет у нас!.

Вообще же Палеолог мрачно смотрит на положение дел. Пророчит в будущем у нас анархию, а для всего мира затяжную войну!