Полина Жеребцова - Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004

Я много читаю о Будде. Поля

06.06.

Целый день торгую на Центральном рынке. Продаю сок. Ко мне дядьки пристают. Совсем обнаглели, уроды!

Единственная радость – видела на рынке Эрика. Спросил, как дела. Он тоже торгует товаром, маме своей помогает, чтобы продукты домой покупать.

Зарплаты никому не платят. Мой отчим торгует старыми запчастями от поломанных телевизоров. Чинит телевизоры. Мама продает пирожки, я сок. Но еды все равно мало.

Я сегодня заработала девятнадцать тысяч. Это только купить хлеба, масло и банку сайры. А мама тридцать две тысячи.

Сейчас я читала книгу, а мама вдруг ни с того ни с сего сказала, что у меня рано будут дети. С чего она это взяла? Надо выяснить. Поля

11.06.

Пропащий я человек! Никто со мной не дружит, никто меня не любит. Мне очень, очень плохо. Я не знаю, жива ли Аленка. Куда их вывезли? Письма нет. Я торгую с утра до поздней ночи соком и жвачками на рынке.

Сашка не разговаривает, убегает. Дружит с Мансуром, Баширом. Поля

19.06.

Дома. Не торгую. Дожди.

Собираюсь все тебе рассказать, Дневник, но некогда. У меня дела: уборка дома, потом долгие медитации. Думаю, не стать ли буддисткой?

Гаутама был великим философом. Он сказал, что любой может достичь просветления. А мне кажется, что тьма вокруг может поглотить меня. Я хочу просветления. Я хочу вырваться из Колесницы и быть свободной.

Вчера приходили Джамбулат и Адар, дети дедушки Шамиля. Им по двадцать – двадцать пять лет. Отчима не было. Они сидели и болтали с мамой.

Их разговоры мне не понравились. По-моему, они изменились, стали употреблять наркотики. Мама их впустила, потому что они сыновья дедушки Шамиля! Иначе бы не пустила. Но без своего отца они вели себя по-другому. Нахально.

У Джамбулата был автомат. Он решил показать, как надо стрелять из автомата. Но когда я взяла автомат в руки, я поняла, что ненавижу оружие. Я ненавижу оружие потому, что оно убивает людей и животных. Потому что пули попадают в деревья.

Джамбулат еще совсем обнаглел и решил меня обнять, пока показывал, как нажимать на курок. Я его отпихнула и сказала, что все расскажу дедушке Шамилю. Джамбулат очень испугался. Быстро ушел с братом. П.

21.07.

Привет! Я долго не писала в тебе, Дневник. Для начала создам план:

1. Ссора с Сашкой.

2. Ислам.

3. Путешествие.

4. Магнитофон.

5. Патошка.

6. Работа/рынок.

7. Эрик.

Я не видела Сашку восемь дней. Я почти все время его не видела, но сейчас говорю о последней неделе. И вот он явился. Вместе со своей мамой, тетей Алей, и братом Эриком. Им вечером стало скучно и они притопали к нам на чай. Так ему хватило наглости сказать мне, что он будет встречаться с Патошкой! Девочкой-аваркой с третьего этажа. Она меня на год младше.

Теперь мне кое-что ясно. Это к ней он бегает все последнее время! Зовет ее играть в теннис и в собачку! А меня ни разу не позвал. Но он очень ошибался, что сможет меня задеть. Я сказала ему, что дружу с Патошкой и меня даже мама теперь зовет Патошка – как и ее. И он может катиться на все четыре стороны и не оправдываться! Сашка вытаращил глаза и чуть не описался. А потом встал и говорит:

– Прощай навеки!

И ушел. Вот и все.

Ислам – это один мальчик из переулка. Когда я иду мимо, остановится и стоит смотрит, пытается заговорить.

Путешествие решила устроить тетя Аля. Она, как и моя мама, твердит, что будет мир. Нужно думать о том, что война прошла. Теперь все будет как прежде. Она решила отвезти меня на неделю в курортный город Нальчик, если получится. Я и не помню, когда отдыхала. Все торгую на рынке.

Магнитофон купила. Сама! Телевизор давно перегорел и сломался. Мне Эрик помогал выбирать магнитофон и сын тети Марьям, Акбар.

Патошка – девчонка с третьего этажа. Она любит сплетничать и жадина. Мы дружим, но не сильно. Я не знаю, что в ней нашел Сашка. Хотя они друг друга стоят. И как бы мне ни было обидно, ничем себя не выдам. Главное – сохранить гордость.

Я устроилась на рынке торговать соком на аппарате. Раньше я ходила и торговала всякой всячиной. По всем торговым рядам ходила. Ноги в кровь сбивала. Теперь сижу на стуле и торгую ежедневно с утра до вечера соком из аппарата.

Что сказать об Эрике? И так все ясно. Я люблю его.

П.

29.07.

Эрик, Сашка и тетя Аля у нас были. Тетя Аля, мама и Сашка на кухню пошли, а мы с Эриком сидели на диване. Электричества нет. Свечки. Полумрак. Эрик хотел меня поцеловать. Еще бы чуть-чуть времени! Но тут мама с тетей Алей зашли и как заорут:

– Борщ готов! На кухню, дети!

Вредители!

04.08.

Знаешь, я решила писать в тебе аккуратно. Но что это даст? Я ведь в тебе почти не писала той правды, что творится вокруг. Ее нельзя писать. Если тебя кто-нибудь найдет, то наверняка будет меня шантажировать, или смеяться, или убьет. Приходится писать в тебе лишь малое из того, что происходит.

Я уже писала раньше всю правду в дневник, а потом поняла, как это опасно. Правду надо шифровать. Мне очень тяжело на душе потому, что я не могу тебе кое-чего рассказать.

Сашки, Эрика и тети Али нет. Не приходят – прячутся у бабушки в частном доме.

Аленки нет, и, может быть, я вообще ее никогда не увижу? Лучше я буду молчать.

02.09.

Привет! Я только что из больницы. У меня была операция аппендицита. Все случилось двенадцать дней назад. Мне стало плохо, и я мучилась. Мама возила меня в больницу, но доктора не посмотрели. Сказали, просто живот болит. Я не могла ходить. Ходила согнувшись.

Мужчина, у которого шесть детей, чеченец из среднего подъезда, увидел это. Меня и маму посадил в свою машину «Волга». Привез нас в больницу № 9. Когда он привез меня как свою дочку, меня посмотрели. Доктор сказал:

– Немедленно в операционную!

Я не хотела. Думала – пройдет.

Мне дали простыню, чтобы я закуталась в нее. Потом положили на стол и сделали капельницу. Я стала засыпать. Но увидела, что доктора хотят снять мою простыню-платье. Крикнула:

– Нет! Я стесняюсь! Не снимайте!

Услышала, как все в операционной засмеялись, и заснула.

Оказалось, аппендицит гнойный. Я потом проснулась через день только. Потолок кружился. Из живота торчали трубки. Гной стекал в банку. Так пять дней. Мама сказала – я чуть не умерла на операции.

Швы только сняли. Слава богу, все позади.

В больнице я познакомилась с девушкой. Ей семнадцать лет. Ее фамилия Лобазанова. Мы много шутили, говорили обо всем. Нам вместе делали уколы.

P. S. Словно в награду за все мне пришло письмо. Тетя Валя и Аленка живы! Они уехали с дядей Сашей на какой-то русский хутор. Есть речка и маленький дом! Как я за них рада! Слава богу!

Им помогли чеченцы. За это тетя Валя отдала им свою трехкомнатную квартиру, а они бандитов прогнали. Тех чеченцев, что были с автоматами. У этих, добрых, чеченцев были пулеметы. Поля