Ярослав Венд - Армейские записки

Что же касается ребят, то в большинстве случаев это мальчики восемнадцати лет, которые в общей массе своей лишь девять классов окончили и до армии не понятно чем занимались, потому что работы нет, техникумов нет, специализацию негде получить. В голове каша и душевный диссонанс. Куда неокрепшей душе податься? Кто для них авторитет? Это трагедия нашей Родины, когда авторитет – это вор, хапуга, барыга. Вот отсюда их подверженность тюремной романтике. Им просто никто не объяснил, что это не романтика, это трагедия страны. И вот такой контингент, в основной массе, приходил тогда в армию. Без образования, с мозгами набекрень, совсем дети. Это можно было поправить, если бы офицеры проводили работу с личным составом. Но нет.

Офицерам главное что? Выслуга лет, пенсия, квартира и гори оно всё потом синим пламенем. Никто не станет заниматься такой глупостью как воспитывать личный состав. Намного проще наказывать за проступки, не объясняя причин и не работая с людьми. Хотя, молодые офицеры, только приехавшие в нашу часть, были очень деятельны, их глаза горели, они хотели поменять жизнь части к лучшему, старались занять личный состав какими-то делами. Устраивали соревнования, хотели сделать стенгазету, читали лекции по истории. Но, прошло пару месяцев общения с более старшими коллегами и их глаза потухли, лица стали кирпичом, улыбка пропала, появилось высокомерие и хамство. Болото их поглотило и переродило.

Из красивых, статных лейтенантов, для который офицерская честь не пустые слова, они станут жирными боровами, майорами, капитанами, а кто-то и выше. И будут они свинорылым хамлом, которое гребёт под себя и боится только вышестоящего начальника, которому они будут лизать зад в надежде получить кусочек пожирней да погуще. А эти юные офицеры умрут в них навсегда.

Так что там, где я служил были полууголовные порядки, безысходность, всеобщее неуважение, страх нижестоящего перед вышестоящим.

Итак, до присяги оставался ещё месяц и мы, новобранцы, были в непонятном статусе – уже не гражданские, так как паспорта у нас забрали и заперли в сейфе, который находился в кабинете командира части, но ещё и не солдаты, потому как присягу мы, соответственно, не принесли и военные билеты нам не выдали.

Поэтому просто знакомились с частью, входили в ритм подъёмов и отбоев, знакомились со старослужащими и друг с другом. В течении этого месяца периодически подтягивались небольшие группы новобранцев с разных уголков Родины, учились ходить строевым шагом по плацу, занимались, если можно так сказать, физ подготовкой: бегали, подтягивались, отжимались.

Офицеры присматривались к нам. Узнавали кто откуда и чем на гражданке успел позаниматься. Двоих ребят, местных, Питерских, умевших водить машину, тут же, ещё до присяги определили в водители. Они пропадали в гараже целыми днями и лишь к отбою возвращались в расположение. Дошла очередь и до меня. Похоже прочли моё личное дело. Вызвали в штаб. Прихожу, поднимаюсь на второй этаж, в кабинет, так сказать особиста. Сидит майор.

– Проходи, присаживайся. – Говорит он, показывая на стул перед своим столом.

– Спасибо, товарищ майор, – отвечаю я, садясь на стул.

– Значит, из Москвы?

– Так точно.

– Хорошо. Почти университет окончил?

– Да, хотел вот в академический отпуск, но не успел, – с улыбкой ответил я.

– Понятно. На этом, как его… компьютере работать умеешь?

– Ну, можно сказать уверенный пользователь.

– Вот и хорошо. Значит так, завтра придёшь после завтрака в штаб, зайдёшь в бухгалтерию. Там будет сидеть Серёга. Он осенью на дембель уходит, будешь его заменять. А он тебя как раз в курс дела введёт. Понял?

– Так точно, товарищ майор. Разрешите идти?

– Иди.

Так вот меня ещё до присяги определили в штаб, в бухгалтерию, делопроизводителем.

Где-то через полторы недели приехали дагестанцы, шесть человек. Что интересно, весть об их приезде разнеслась по нашей роте за пару дней до самого приезда. Для меня это было как-то странно. Ну едут шестеро горцев, ну и Бог с ними, нас то тут шесть десятков, минус два орла с Казбека. Что тут такого? Но этот приезд у многих новобранцев вызывал какой-то трепет. Я не знаю с чем это связано, в чём кроются психологические корни данного феномена. Для меня и по сей день это остаётся большой загадкой.

Приехали. Шесть детин. Здоровые, крепкие, держатся вместе, обособленно от всех, ни с кем не общаются, сидят только в учебном классе, шушукались на своём языке и посматривают на всех исподлобья. Я сразу приметил у них главного – здоровый такой кабан, лет под тридцать на вид, на самом деле ему было двадцать шесть. Но они все старше своих лет выглядят. Так вот, старший присматривал за остальными, младшими. Это я взял себе на заметку.

Прошло пару дней и они стали наводить свои порядки: это им не так, то им не сяк, ты сделай это, а ты сделай то, постирай китель, почистить сапоги, ну и так далее.

Кто отказывался – того отводили в сторонку для профилактических бесед, так сказать, после которых, выбранные прислужники возвращались весьма помятыми.

Первым делом они хотели меня сделать одним из таких служек, ну в силу моей довольно субтильной комплекции и невысокого роста я был просто идеальной кандидатурой. Однако, к тому времени я уже работал в штабе. Прознав об этом, их поползновения в мою сторону быстро отпали. Как никак работа в штабе, с офицерами, это для них служило некоей красной чертой, за которую они не посмели переступить.

А вот другие товарищи вкалывали на них по полной. В общем это всё довольно некрасивая и обидная история. Они не делали ничего по хозяйству, только занимались в спорт зале, ели, спали и по пять раз, как и положено правоверным, совершали намаз. Из той комнаты, которая была всегда закрыта, они сделали молельню (ведь нашли же ключ от неё где-то) и не принимали участия в общих делах роты. Всё это при полном попустительстве офицерского состава. А потом спрашивается откуда что берётся.

Как-то я спросил у старшего: «А почему вы не убираетесь не застилаете свои кровати, не делаете ничего вместе со всеми?» На что мне был дан однозначный ответ, после которого они перестали меня интересовать вообще: «Аллах и Коран запрещает нам это делать». Вот так. Коротко и ясно.

Ну да Бог им судья. Для меня они не представляли всё равно никакого интереса, никаких общих дел с ними не имел и в расположении я появлялся только перед отбоем, проводя основное время в штабе.

А чем же я там занимался, в штабе то? Да ничем особенным, составлял меню на неделю, высчитывая калорийность блюд в меню. Дело в том, что калорийность строго определялась и, комбинируя разные блюда, надо было придерживаться нормативов (о том как нас кормили в части я расскажу позже), исполнял мелкие поручения офицеров, помогал на складе с учётом материальных средств или, откровенного говоря, бессовестно дрых в кабинете. Компьютер был древний, зависал постоянно, работать на нём было почти невозможно. В бухгалтерии работали гражданские служащие – очень добрые и милые женщины, которые периодически звали на чай с конфетами. Атмосфера была спокойной и даже не чувствовалось что ты в армии. Ну, пока в расположение не придёшь.