Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни

Не знаю, как насчет расправы, но последствия этого ДТП скажутся потом на всей стране. От удара Ельцин получил сотрясение мозга, и ему пришлось даже ненадолго залечь в больницу. У него и так-то психика была надорванной [15], а вкупе с сотрясением…

Россию ждало веселенькое будущее…

МЕДИЦИНСКАЯ СПРАВКА

Сотрясение мозга наблюдается после ударов, падений и выражается головной болью, головокружением, иногда беспамятством, чаще потерей энергии. Причина – функциональное расстройство мозга без анатомических повреждений. При весьма сильном сотрясении мозга разрыв мозговых сосудов может привести к быстрой смерти. При легком течении отмечается кратковременная потеря сознания с последующим удовлетворительным состоянием.

Выборы в российский парламент состоялись 16 мая 1990 года. Со времен февральской революции это было первое голосование в новейшей истории, когда депутатов избирали исключительно на альтернативной основе.

Несмотря на внушительную победу демократов, за свое владычество Ельцину предстояло еще побороться. Контрольного пакета голосов не было ни у одной из политических сил. Для того чтобы провести любое решение, требовался 531 голос. «ДемРоссия» же располагала примерно 465 мандатами, а коммунисты, сиречь Горбачев – 417; еще 176 депутатов ни к одной из сторон не примыкали, голосуя попеременно то за белых, то за красных.

Но Борис Николаевич не думает сдаваться. В отличие от Горбачева, еще до окончания выборов он успел создать штаб по подготовке съезда. Штаб размещается на базе Комитета по строительству и архитектуре Верховного Совета СССР, которым пока руководит Ельцин, а во главу его поставлен верный соратник, союзный депутат-строитель Михаил Бочаров.

Никакой внятной программы у Ельцина нет. Все его помыслы сведены к одному: получить кресло спикера.

Избранный тогда же депутатом Сергей Филатов – в новой России он возглавит президентскую администрацию – подробно описывает, как выдвигали Ельцина на престол.

В небольшом зале на Новом Арбате собралась группа демократически настроенных депутатов. Посокрушались, что у будущего лидера отсутствует «позиция по вопросу демократического развития страны, как, впрочем, неясны и его взгляды на будущее нашей экономики».

И тем не менее дружно поддержали кандидатуру Ельцина, хотя в ответ он и выступил с «ломаной речью и крайне расплывчатой программой действий». А что еще демократам оставалось делать? Никого лучше под рукой все равно не было.

«В основном, конечно, все у нас строилось на противоречиях с Советским Союзом», – признается Филатов. Иными словами, ничего нового Ельцин не предлагал, а все его тезисы сводились к критике действующей власти. Как там, в «Интернационале»? До основанья, а затем…

Нельзя сказать, что Горбачев и ЦК совсем уж не противились грядущему воцарению Бориса Николаевича. Коммунисты тоже вели свою подготовительную работу, но, как и прежде, демонстрировали чудеса благоглупости и беззубости. Они упорно продолжали считать, что нет по-прежнему в политической борьбе способа эффективнее, чем команда, спущенная сверху.

Но их ждало жестокое разочарование. Еще до начала работы съезда Горбачев собрал членов подготовительной комиссии в конференц-зале на Старой площади. Случайных людей туда не звали: исключительно преданных коммунистов. Но когда стали обсуждаться будущие кандидатуры председателя, неожиданно прозвучала вдруг фамилия Ельцина. По иронии судьбы, ее назвал свердловский депутат Владимир Исаков, который вскоре станет одним из самых оголтелых противников российского президента, и в 1993 году поведет этот же самый Верховный Совет на борьбу с кремлевским супостатом.

От такой наглости генсек оторопел. Под возмущенный гул зала он скомкал мероприятие, и быстренько подвел его к завершению. Смутьяна Исакова в приличное общество больше не приглашали, а всю дальнейшую работу Горбачев начал вести в подчеркнуто конспиративных условиях, не стесняясь уже в выражениях.

«Говоря о Ельцине, Михаил Сергеевич все время ставил акценты на его непредсказуемости, капризности и невразумительности позиции, – свидетельствует Филатов. – Обычно заканчивал словами: “Ельцин – это война!”».

Честно говоря, я не перестаю удивляться наивности Горбачева. Неужели он, умелый, опытный аппаратчик, не мог, наконец, уразуметь, что старыми, дедовскими приемами Ельцина повалить невозможно. Если бы генсек выставил ему в противовес какую-то мощную, авторитетную фигуру, часть колеблющихся депутатов вполне могла бы пойти за ней. Но вместо этого на ринг был делегирован первый секретарь Краснодарского крайкома Иван Полозков: заскорузлый догматик с внешностью, достойной Ломброзо, да еще и с отчеством «Кузьмич» (привет Лигачеву!). Такое чувство, что из 1059 избранников ни одного достойного человека не нашлось.

Итог не замедлил себя ждать: голоса раскололись. В первом туре Ельцину отдали предпочтение 497 депутатов, Полозкову – 473.

Для победы этого недостаточно, и пару дней спустя вопрос выносится повторно.

И вновь нет ясного исхода. За Ельцина подано 503 голоса, за Полозкова – уже 458. Тенденция, как видно, налицо.

Обескураженный Горбачев вынужден резко менять на переправе коней. Вместо Полозкова был выставлен другой партократ – Александр Власов, бывший министр внутренних дел.

Самое поразительное, что у Горбачева хватило ума в день решающего голосования отправиться с официальным визитом в Канаду. «Летите со спокойной душой, – накануне уверили его заботливые соратники, – Ельцин не пройдет».

И пока Михаил Сергеевич расточал в Оттаве улыбки и собирал аплодисменты, в Москве полыхали жаркие схватки.

Существуй в природе термометр для измерения политической температуры, этот столбик зашкалил бы до предела. Нервное напряжение достигло апогея. Для того чтобы наговориться, депутатам не хватало целого дня. Голосования проходили ночью, причем большинство ельцинских сторонников по домам не расходились, дожидаясь итогового подсчета: спали на лестницах, лавках, столах.

За Кремлевской стеной, прямо на Красной площади, бушевали стихийные митинги. Тысячи москвичей пришли выразить поддержку своему любимцу.

Сам Ельцин старался демонстрировать стоическое спокойствие, хотя внутри него бушевали невиданные страсти. Окружение даже боялось, как бы не надломился он, не лишился разума. «Все ждали, – вспоминал его помощник Суханов, – кто первым не выдержит: Ельцин или съезд».

Вечером после одного из голосований, описывает тот же Суханов, вместе с патроном он отправился домой.

«Когда мы немного отъехали, он как жахнет кулаком по передней панели… Я уж думал – машина развалится… Смотрю, слезинка по щеке шефа покатилась…»