Иван Баграмян - Так шли мы к победе

Вражеские войска опирались на весьма развитую, преимущественно сплошную, траншейную, глубоко эшелонированную оборону, готовившуюся в течение многих месяцев.

Кроме второй оборонительной полосы противник в глубине подготовил рубежи по левому берегу Западной Двины и по линии Полоцк, Лепель и Даугавпилс (Двинск), озеро Нарочь.

Особенно сильно в инженерном отношении были укреплены Витебск и Полоцк. Насыщенные большим количеством долговременных сооружений, они представляли собой своеобразные крепости, удерживать которые Гитлер приказал любой ценой.

Стало известно, что стык двух групп фашистских армий проходит северо-западнее Витебска. Именно здесь и был намечен наш главный удар.

Много бессонных ночей просидели мы с начальником штаба генералом В. В. Курасовым над планом операции, ломая голову над различными проблемами. Не только оборона гитлеровцев, но и сама местность, невыгодная для наступающих, доставляла немало забот. Особенно тревожила Западная Двина, которую войска фронта должны были форсировать в ходе наступления, а также район между Полоцком и Лепелем, сильно пересеченный, с обширными лесисто-болотистыми массивами, многочисленными дефиле и весьма ограниченной сетью дорог.

По установившимся к тому времени взглядам, прочную долговременную оборону противника в благоприятных условиях местности обычно прорывали на сравнительно узком участке (в среднем от 5 до 7 километров на армию). Но лесисто-болотистая местность сама по себе резко снижала возможность развертывания войск и средств их усиления для осуществления прорыва. Кроме того, она до предела ограничивала свободу маневра наступавших. Учитывая все это, после повторного тщательного изучения местности мы решили значительно расширить участок прорыва, доведя его до 25 километров на две армии. Войска фронтовой ударной группировки решили расположить в одном оперативном эшелоне, с танковым корпусом в качестве фронтовой подвижной группы.

Все стоявшие перед фронтом задачи после тщательного обдумывания было решено выполнить в три этапа: на первом — взломать оборону противника на 25-километровом участке от населенного пункта Болотовка до Тошник в стыке групп армий «Север» и «Центр» на всю глубину тактической зоны; на втором ввести в прорыв в направлении на Бешенковичи наш единственный танковый корпус, с ходу форсировать Западную Двину, захватить на ее левом берегу плацдармы и одновременно во взаимодействии с 39-й армией 3-го Белорусского фронта окружить и уничтожить витебскую группировку противника; на третьем — форсировать реку Уллу, разгромить полоцкую и лепельскую группировки противника и овладеть городами Полоцк, Лепель и Камень.

Для осуществления прорыва привлекались четыре стрелковых корпуса 6-й гвардейской армии и два — 43-й, а также 3-я воздушная армия, все резервы и танковый корпус. Поскольку сил для прорыва обороны 43-я имела вдвое меньше, чем 6-я гвардейская, на ее долю было выделено всего 7 километров участка прорыва, а остальные 18 были отданы 6-й гвардейской армии. На участке прорыва мы решили сосредоточить 3760 орудий и минометов из 4900 имевшихся во фронте, а также — 535 танков и самоходных орудий из 687. Таким образом, на участке прорыва, составлявшем по протяженности лишь седьмую часть всей полосы действий фронта, сосредоточивались три четверти стрелковых дивизий, все танковые и самоходно-артиллерийские части и 90 % артиллерии.

Массирование сил и средств на участке прорыва обеспечило здесь подавляющее превосходство над противником, Ударная группировка фронта превосходила противника в людях в 3 раза, в артиллерии, танках и авиации - в 3,6 раза.

Николай Михаилович Хлебников шутливо заметил:

— Сам старик Эпаминонд [92] Древнегреческий полководец, первым применивший принцип максимального сосредоточения сил на одном направлении для нанесения таранного удара. возрадовался бы такому яркому подтверждению живучести рожденного его гениальной головой принципа военного искусства.

На остальном 135-километровом участке фронта мы оставили кроме стрелковых дивизий войска одного укрепленного района и стрелковую бригаду. Но даже из этих более чем скромных сил генералы П. Ф. Малышев и А. П. Белобородов сумели создать два увесистых «кулака» для удара по фашистам. 4-я ударная должна была, используя успех 6-й гвардейской армии, наступать на Полоцк.

Выбор направления главного удара оказался, как свидетельствовал потом сам ход наступления, очень удачным. Противник сосредоточил свои основные усилия на удержании районов Полоцка и Витебска, а удар последовал в промежуток между ними, там, где он меньше всего ожидался.

Командование фронта делало все, чтобы наступление наших войск оказалось внезапным для фашистов. И оно стало таким.

Как всегда, весьма активную роль в подготовке операции сыграл генерал-полковник В. И. Кузнецов. Это был очень способный и храбрый генерал, прошедший в годы войне трудный и славный боевой путь. К тому времени ему уже исполнилось 50 лет. С первых дней войны он командовал различными общевойсковыми армиями, был заместителем командующего Юго-Западным фронтом, а вскоре после того как меня назначили командующим войсками 1-го Прибалтийского фронта, стал моим первым заместителем. У меня сложилось о нем самое высокое мнение. За тот участок фронта, где он находился в ходе операции, я был всегда спокоен. С началом подготовки операции он почти безвыездно работал в армии А. П. Белобородова.

Блестяще справились со своими задачами генералы В. В. Кубасов, Н. М. Хлебников, К. В. Скорняков, командующий 3-й воздушной армией генерал-лейтенант Н. Ф. Папивин, а также начальник инженерных войск генерал В. В. Косырев, начальник войск связи генерал-майор К. А. Бабкин.

Поистине геркулесову работу проделали замечательные труженики тыла во главе с генерал-лейтенантом Д. А. Андреевым. Они разумно эшелонировали тыловые части и учреждения. Первый эшелон фронтового тыла базировался на ближайшие к линии фронта железнодорожные станции Невель и Бычиха, второй эшелон был в районе станции Старая Торопа, а третий — в Нелидово и Ржеве.

Наш штаб в результате тщательных расчетов определил, что для обеспечения наступления войск фронта потребуется накопить 1682 вагона боеприпасов, 2930 цистерн горючего, 2765 вагонов продовольствия и 815 вагонов других материальных средств. Докладывая об этом, обычно невозмутимый начальник тыла растерянно разводил руками:

— Товарищ командующий! Представить себе не могу, как мы сможем в короткий срок протолкнуть по единственной железной дороге такую махину!

А ведь надо было еще подвозить и пополнение. Офицеры тыла и железнодорожники трудились героически, но задача оказалась все же невыполненной к намеченному дню наступления. Поэтому Ставка, внемля мольбам командующих фронтами (у всех была общая беда), разрешила перенести начало наступления с 19 на 23 июня.