Товий Баевский - Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле

Время от времени я ходил по объявлениям на интервью в разные технические фирмы, искавшие людей, знакомых с медициной. К счастью, ни на одну работу меня не приняли, а то бы, наверное, так и остался без специальности.

Примерно за полтора месяца до окончания ульпана первой ступени среди олимов (новых репатриантов) прошел слух, что будут открываться курсы переподготовки для врачей. В нашей ульпановской группе было еще 3 врача, мы начали лихорадочно выяснять ситуацию. В местном филиале министерства адсорбции никто ничего не знал, нас сначала отправили за выяснениями в Тель Авив, оттуда перепнули в Иерусалим. Там в министерстве сказали, что курс планируется, но неизвестно, когда и где он будет, все конкретные данные мы получим в местном отделении министерства. Круг замкнулся, местная чиновница, спокойно попивая кофе, по прежнему ничего не знала. Мы ее буквально заставили записать нас в список кандидатов на курс, ссылаясь на информацию из ее же министерства.

После этого мы продолжали учиться в ульпане, ежедневно названивая все той же чиновнице и получая заверения, что еще ничего не известно, и что она нам обязательно позвонит, когда будет что-то новое.

Еще через несколько дней один из наших ребят прибежал в ульпан с квадратными глазами. Он случайно встретил знакомого врача, который сказал, что завтра в Тель Авиве будет экзамен для поступления на курсы для врачей репатриантов из всего нашего округа, но до экзаменов допускают только закончивших ульпан первой ступени, да и то отсев будет большой, так как мест мало. Следующий курс планируется только через пол-года, да и то не известно — будет или нет. Мы сорвались с занятий и рванули к директрисе ульпана. На наше счастье, она была очень славным и доброжелательным человеком, поняла ситуацию с полуслова и тут же выдала нам справки об окончании всего курса, хотя нам оставалось учиться еще месяца полтора Затем поехали ко все той же чиновнице. Она, ни мало не смутившись, заявила: — «А куда вам торопиться? Поучите язык, через пол-года будет еще курс — вот на него и идите». О том что эти пол-года нам еще нужно было как то просуществовать, она не задумывалась. На курсах, по крайней мере, платили пособие. С большой неохотой она все же дала нам направление на экзамен, но сказала:- «Напрасно съездите, все равно вам иврита не сдать.» Так мы узнали, что вступительный экзамен будет на знание иврита.

На следующий день с утра мы приехали в Тель Авив, нашли нужный адрес. Там собралось человек 300 из всего центрального района. Кроме «русских», там были репатрианты из Румынии, Аргентины, Бразилии, и даже один врач — эфиоп. Экзамен был письменный, каким то чудным образом все мы его проскочили, и через несколько дней получили официальные письма о приглашении на курс подготовки для получения израильской врачебной лицензии.

Первые 2 месяца у нас был профессиональный ульпан второго уровня более глубоко изучался иврит с упором на медицинскую терминологию. Ежедневно все мы ездили с двумя пересадками в Тель Авив, занимались там часов до двух, а затем возвращались по домам. В этом ульпане вновь собрались люди из разных мест СССР. В моей группе я сидел рядом с одним парнем, чуть моложе меня. На переменах мы с ним с удовольствием болтали на разные темы. Недели через две неожиданно выяснилось, что он, так же как и я, жил в Свердловске, в 5 минутах ходьбы от моего дома, кончал тот же Свердловский мед. институт, что и я, и даже занимался в научном кружке с тем же преподавателем, у которого и я участвовал в исследованиях. В Свердловске мы с ним не встретились просто чудом, но нужно было приехать в Израиль, чтобы нам наконец познакомиться.

После 2-х месяцев учебы вновь был экзамен, благополучно сдавшие его распределялись по больницам, где и начинался собственно врачебный курс переподготовки. Но об этом — в следующем письме.

Я попал на курс в больницу Белинсон. В Израиле у каждой больницы есть свое имя, как правило, связанное с каким то человеком — или ее основателем, или известным в прошлом врачом, или меценатом, пожертвовавшим много денег на ее строительство. Даже отдельные здания на территории больниц носят чьи то имена. Например, впоследствии я работал в больнице под названием «Асаф Ха — Рофэ», что в переводе звучит как — «Доктор Асаф». Здание, где я работал, называлась — корпус Ализы Бегин, а корпус приемного покоя гордо именовался «Здание Лифлянда». Этот самый Лифлянд был богатый выходец из Южной Африки, дедушка лет 80 — и с тяжелым английским акцентом, слегка синильный и нудный. Он в свое время заработал кучу денег на каких то биржевых махинациях, и часть пожертвовал на строительство приемного покоя.

Старичок частенько лежал в нашем отделении, по 10 раз на день сообщал всем окружающим, что именно он — тот самый Лифлянд, который подарил нам всем приемник. Измотанные и задерганные медсестры сквозь зубы ругались: «Лучше бы он этого приемника нам вообще не дарил, а то сегодня оттуда уже прислали нам 14 новых больных, а теперь по дороге еще 15 — й». Каждый раз при его появлении начинались звонки от главного врача с требованием не подкачать и обеспечить, поскольку нужно делать ремонт в больнице — а денег нет. Зав. отделением ежедневно лично осматривал высокого пациента, а врачи подначивали заведующего: — «Может, попросите у него денег на телевизор для отделения?». В общем начинался танец «Дэнги давай, давай дэнги!!!»

Вернемся к нашим баранам. Наш курс при больнице Бейлинсон был первым курсом в истории больницы, предназначенным для подготовки врачей — олимов к экзамену на медицинскую лицензию. До этого подобные курсы существовали в 3–4 больницах по стране, но когда в 90–91 году вдруг приехала куча врачей репатриантов, этих курсов оказалось недостаточно, чтобы принять всех. Срочно были открыты дополнительные, и один из них — в больнице Белинсон. Руководителем курса назначили профессора Гарти — заведующего одного из шести терапевтических отделений больницы. Это очень амбициозный, суровый и грозный профессор, прекрасный диагност с энциклопедическими знаниями. Про него рассказывали, что все врачи — резиденты, проходящие специализацию в его отделении, воют волками — так он их давит и гоняет. Но зато уж тот, кто выдержал у него весь срок резидентуры, выходит из отделения прекрасным специалистом.

Еще на первом собрании курса он, выступая перед нами, заявил — «Мой курс должен быть лучшим в стране по проценту получения врачебной лицензии. Поэтому если я увижу, что кто-то из вас экзамен сдать не сможет — я отчислю его задолго до экзамена. Если кто то чувствует, что не сдаст — лучше уходите сразу, не тратьте зря время».