Николай Воронов - На службе военной

Всю ночь мы не спали. Вести с границ поступали все более тревожные. Около четырех часов получили первое сообщение о бомбежке вражеской авиацией Севастополя. Вскоре через ВНОС поступили сведения о воздушных налетах на Виндаву и Либаву. Я позвонил Народному комиссару обороны С. К. Тимошенко и попросил принять меня немедленно по особо важному делу. Через несколько минут я уже был у него с данными о бомбежках целого ряда наших городов. В кабинете наркома находился и начальник Главного политического управления Л. 3. Мехлис.

Я доложил все имевшиеся в моем распоряжении данные о действиях авиации противника. Не высказав никаких замечаний по моему докладу, нарком подал мне большой блокнот и предложил изложить донесение в письменном виде. Когда я писал, за спиной стоял Мехлис и следил, точно ли я излагаю то, что говорил. После того как я закончил, Мехлис предложил подписаться. Я поставил свою подпись, и мне разрешили продолжать исполнять текущие обязанности.

Я вышел из кабинета с камнем на сердце. Меня поразило, что в столь серьезной обстановке народный комиссар не поставил никакой задачи войскам ПВО, не дал никаких указаний. Мне тогда показалось: ему не верилось, что война действительно началась. Зачем нужно было в это время, когда дорога каждая минута, краткий и ясный устный доклад обращать в письменный документ?

Мозг работал лихорадочно. Было ясно, что война началась, признает это нарком обороны или не признает. Я обдумывал, с чего начать, что нужно делать в первую очередь. Конечно, надо прежде всего, подготовиться к отражению налетов вражеской авиации на важнейшие объекты нашей страны. Вспомнилось, что целый ряд самых срочных вопросов, о которых я докладывал в последние дни в наркомате, были отложены высшими инстанциями и не рассмотрены. Я негодовал: упущено время. Теперь нельзя терять ни минуты.

Шофер на предельной скорости гнал машину по безлюдной Москве. Город еще спал мирным сном. По-летнему были раскрыты окна. Дворники сонно поливали улицы. Миллионы людей еще ничего не знали о начавшейся войне. Меня охватил ужас при мысли, что враг может внезапно обрушить бомбы и на столицу. Тронув шофера за плечо, я попросил его ехать еще быстрее.

На моем рабочем столе лежало уже много телеграфных лент с донесениями о бомбежках все новых и новых городов от Финского залива до берегов Черного моря.

Вбежала дежурная по бронетанковому управлению, расположенному по соседству, молодая женщина-офицер в берете и с револьвером на поясе. Встревоженная, бледная, она сказала, что в секретном ящике бронетанкового управления лежит большой пакет со многими сургучными печатями и надписью: "Вскрыть по мобилизации". Дежурная спрашивала, что делать? Никакой мобилизации не объявлено, но война-то уже идет... Я посоветовал вскрыть пакет и действовать согласно указаниям документа. В срочном порядке вызвать генералов и офицеров. В нашем управлении большинство командиров уже были на своих местах.

Посты ВНОС непрерывно оповещали не только о воздушной, но и наземной обстановке. На всем протяжении наших западных границ немцы перешли в наступление. Сообщения были до крайности тревожными. Воины службы ВНОС героически выполняли свой долг. Многие из них, не получив приказа на отход, до последней возможности оставались на своем посту и доносили о проходящих мимо них немецких частях, танках и орудиях. Эти сообщения наши люди, презирая опасность, передавали по радио порой за несколько секунд до своей гибели.

Нередко только по этим сведениям в Москве определялась действительная обстановка на фронте. Во время кровопролитных боев быстро терялось управление войсками. Фронтовые и армейские штабы не успевали своевременно выяснять обстановку, доносить и докладывать о ходе боевых действий.

Были приняты экстренные меры для противовоздушной обороны важнейших объектов, для развертывания резервных частей. Наркомат обороны отдал распоряжение о всеобщей мобилизации.

В полдень правительство по радио оповестило народ о вероломном нападении фашистской Германии на нашу страну: это было словно гром среди ясного неба. Вся страна мгновенно пришла в движение, перестраиваясь на военный лад.

Москва сразу изменилась. Гневные, тревожные лица. Толпы людей около уличных репродукторов. Молодежь устремилась в военкоматы с просьбой немедленно, тотчас же отправить на фронт. Выходной день был забыт.

Тысячи людей ринулись на фабрики, заводы, в учреждения, чтобы занять свое место в общем строю.

Второй и третий дни войны проходили в Москве не менее напряженно. Но никто не предавался отчаянию. Каждый стремился как можно больше сделать для защиты Родины.

В войсках ПВО создавали новые формирования, пополняли части и подразделения, понесшие потери в первых боях. Большое внимание обращалось на восстановление и укрепление службы ВНОС. Началась ускоренная подготовка кадров всех необходимых специальностей, нужных для противовоздушной обороны. Мы упорно добивались скорейшей доставки на фронты необходимого вооружения и техники. Много энергии уходило на то, чтобы вернуть отдельные подразделения и части ПВО, ранее отошедшие в состав других войск и использовавшиеся в это время в качестве пехоты. Потребности были огромные, а возможности строго ограниченные.

Непрерывно велось наблюдение за боевыми действиями авиации противника, ее повадками и приемами. Все новые данные становились достоянием войсковых штабов.

В ожидании налетов вражеской авиации на Москву пришлось много поработать над совершенствованием и усилением ПВО столицы. Деятельно трудились в этом направлении генералы М. С. Громадин, Н. Н. Нагорный и Д. А. Журавлев. Я и Нагорный несли ответственность за ПВО в целом объектов страны, Громадин - за Московскую зону противовоздушной обороны, Журавлев - за противовоздушную оборону столицы.

Обстановка в Ставке

На второй день войны была сформирована Ставка Главного командования Вооруженных Сил СССР во главе с Народным комиссаром обороны Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко.

30 июня 1941 года был образован Государственный комитет обороны (ГКО), в его руках сосредоточивалась вся полнота власти в Советском государстве.

10 июля 1941 года он принял решение - в целях улучшения руководства боевыми действиями войск образовать три главных направления: Северо-Западное, Западное и Юго-Западное.

В связи с этим Ставка Главного командования была переформирована в Ставку Верховного Главнокомандования.

Я редко видел Сталина в первые дни войны. Был он в подавленном состоянии, нервный и неуравновешенный. Когда ставил задачи, требовал выполнения их в невероятно короткие сроки, не считаясь с реальными возможностями.