Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

Одним из тех, кто был посвящен в то, что говорил Гесс со дня своего прибытия в Британию (правда, не ясно — каким образом), был настоятель кафедрального собора Глазго, сэр Патрик Доллан. На той неделе, когда Саймон посетил Гесса, Доллан, по-видимому, по собственной инициативе решил открыть британской общественности истинные причины прибытия Гесса. Сделал он это посредством ряда лекций в районе Глазго, в чем его потом упрекали и высмеивали представители министерства информации. Он утверждал" что Гесс прибыл, полагая, что может два дня погостить в Шотландии и обсудить "с некой группой" мирные предложения, а затем, получив горючее, вернуться в Германию и доложить о результатах переговоров. По заявлению Доллана, Гесс пригрозил, что если Британия не примет условия, поставленные ей Германией, последняя пойдет на военный альянс с Россией. Подтверждением этому служит тот факт, что Киркпатрик предложил Саймону склонить Гесса к разговору о России — "Какой смысл вести мирные переговоры с Германией, если Германия собирается подписать соглашение с Россией?.." — следовательно, Доллан знал, о чем говорил. Интересно отметить, что после войны он утверждал, что «Ме-110» после вхождения в воздушное пространство страны "сопровождал новозеландский пилот", который, "следуя инструкциям, удерживал его в пределах видимости, но не атаковал".

На основании того, что известно о Гессе, трудно предположить, чтобы он утаивал от Гитлера какую-либо информацию и не докладывал обо всем, что ему известно и что он сделал. О Гитлере, в свою очередь, известно то, что после провалов он предавался мести, обычно вымещая ее на евреях. Таким образом, вероятно, это не совпадение, что 20 мая, когда уже было совершенно ясно, что миссия Гесса провалилась, Геринг издал циркуляр (несомненно, с ведома Гитлера, хотя и без документальных свидетельств в пользу этого утверждения), запрещавший евреям эмиграцию из Рейха и оккупированных территорий, включая Францию; в качестве причины выдвигалось "несомненное приближение окончательного решения", первое публичное использование этого эвфемизма для обозначения массового уничтожения еврейской расы в Европе. В конце того месяца правая рука Гейдриха, Вальтер Шелленберг, практически в том же ключе оповестил все управления полиции безопасности, а указ от 2 июня предписывал произвести во Франции аресты евреев.

Если вернуться к беседе Саймона и Гесса и предположить, что в стенограмме ее записи отсутствует кусок, последовавший после слов Гесса об «уничтожении» или, как было переведено, «ликвидации» внутреннего врага, Саймон мог спросить Гесса, что тот имеет в виду под этим термином, Гесс мог объяснить это как «переселение» евреев в Польшу; под давлением он мог бы сослаться на "план Мадагаскар", где якобы должно было состояться окончательное обустройство евреев. Эта дезинформация ходила в момент его отъезда из Аугсбурга; такое объяснение должен был дать он лейтенанту Малоуну в июле: "Гитлер решил в конце войны выслать всех евреев из Европы. Возможный пункт их следования — Мадагаскар"; за историю такого рода он мог прятаться всю оставшуюся жизнь. Однако в открытых для ознакомления папках с материалами многочисленных излияний Гесса нет ни одного упоминания о евреях. Это уже само по себе странно. Трудно поверить, чтобы Фрэнк Фоли ни разу не попытался коснуться этой темы.

Когда Черчилль получил расшифровки речей «Джонатана», обращенных к "доктору Гатри", он сопроводил их запиской Идену, что, на его взгляд, это "излияния расстроенного ума" и "похожи на беседу с умственно неразвитым ребенком, который виновен в убийстве или поджоге. Тем не менее, думаю, было бы неплохо на всякий случай отправить их воздушным путем президенту Рузвельту…".

Но умиротворенное состояние Гесса испарилось, когда он понял, что из разговора с Саймоном ничего не вышло. Его мнительность и подозрительность вернулись. В конце недели полковник Скотт записал, что он мечется по террасе, как лев в клетке, и когда к нему обращаются, отвечает молчанием. В ту ночь Гесс разбудил дежурного офицера без четверти час и очень возбужденным тоном потребовал лейтенанта Малоуна. Малоун нес дежурство снаружи, поэтому вместо него к заключенному пришел доктор Дике. Гесс, убежденный, что доктор был подослан секретными службами с целью убрать его, встретил его со сжатыми кулаками и свирепо сверкая глазами. Он кричал: "Меня губят, и вам это известно!"

Как и Гибсон Грэм до него, доктор Дикс сделал вывод, что его пациент перешагнул грань, отделяющую норму от патологии. Гесс сказал, что хочет видеть полковника Скотта. Но вместо Скотта пришел его адъютант, С.Дж. Смит, говоривший по-немецки. Он нашел Гесса "очень напряженным, с бледными кожными покровами, глубоко запавшими глазами… в состоянии крайнего нервного возбуждения".

Гесс сказал Смиту, что испытывает доверие к лейтенанту Малоуну и хочет передать ему кое-какие из последних написанных им писем, так как боится, что до утра не доживет. Смит ответил, что Малоун несет дежурство снаружи, но он может довериться ему (Смиту). Гесс ответил, что доверяет всем членам охраны, но он находится в руках агентов секретной службы, и его хотят отравить, в частности, виски, которое принес ему накануне вечером доктор Дике, было отравлено. Смит, как следует из его рапорта, отправил дежурного офицера за второй бутылкой, а сам отпил из бутылки Гесса, хотя тот "схватил его за руку и умолял не рисковать жизнью".

"Принесли новую бутылку. Я открыл ее, и он, налив себе немного ее содержимого, выпил. К этому времени он слегка успокоился. Потом он прошел к себе в спальню и вытащил медицинскую бутылочку, на этикетке которой имелось изображение черепа и перекрещенных костей; в Германии такие обычно приклеивают на пузырьки с ядом. Он сказал, что там содержится проба отравленного виски, и не смог бы я его подвергнуть анализу без ведома доктора. Я согласился, но снова, несмотря на его протесты, отпил из этой бутылки, после чего он опять пустился в пространные и запутанные объяснения насчет собственной уверенности, что его обманули…"

Смит допил виски из медицинского пузырька и из бутылки, откуда он был налит, но поскольку Гесс продолжал настаивать, что находится в руках секретных служб, и не слушал доводы Смита о том, что офицеры охраны полностью контролируют обстановку в доме, тот, потеряв терпение, "германским командным тоном" прокричал, что не позволит, чтобы его называли лжецом. Гесс вскочил на ноги, извинился и пожал тому руку, после чего Смит смог отвести его в постель. Через несколько минут он уже храпел.

Позже Смит сказал Малоуну, что, на его взгляд, Гесс обладает "менталитетом плохо образованного, мелкого клерка". Он был убежден, что Гесс был полоумным.