Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

— С другой стороны, любовь к фюреру немецкого народа никогда не была так велика.

Дав поговорить ему несколько минут, Саймон снова перебил его; он сказал, что ждет уже два часа, но так и не услышал ни слова о миссии, ради чего, собственно, и явился. Гесс рассмеялся; он собирался вкратце осветить подводную войну. В этом заключалось главное. В окружении Гитлера считали, что для Британии это был решающий момент. Точно так же, как он описывал производство самолетов, он углубился в описание производства подводных лодок, рассказал о децентрализации выпуска комплектующих частей, заявив, что многие заводы даже не знают, что производят детали подводных лодок. Сборка кораблей осуществлялась на реках в глубине континента. Тогда Саймон, согласно полученным инструкциям, попытался проверить его на предмет ущерба, нанесенного производству подводных лодок в Киле и Бремене британскими бомбардировками. Гесс от прямого ответа ушел, сказав, что аэрофотосъемка не позволяет оценить картину ущерба достаточно точно, что касается отчета агентов, то у них на этот счет собственное мнение. Он продолжил распространяться на тему подводной войны, упомянув, что в 1917 году подводные лодки поставили Британские острова на грань катастрофы, в то время когда у Германии для ведения операций имелся лишь узкий клочок земли для базы в Гелиголанд Байт; теперь же в их распоряжении находится все Атлантическое побережье Франции. Более того, они убеждены, что американское судостроение картины не изменит; Британия как несла потери, так и будет продолжать их нести. Упоминание об Америке позволило ему перейти к вопросу о том, что идея ведения Британией войны с территории Империи абсурдна; в таком случае Германия осуществит морскую блокаду Британских островов и заморит население страны голодом; оккупировать острова они не станут, поскольку это будет включать обеспечение людей продуктами питания; почувствовав, что сболтнул лишнее, Гесс тотчас быстро добавил: "при условии, что ранее она не была оккупирована".

Саймон снова попросил его объяснить цель миссии.

— Об условиях, при которых Германия будет готова найти точки соприкосновения с Англией, — ответил Гесс, — я узнал от фюрера во время многочисленных наших с ним дискуссий… — после чего Гесс замял вопрос, сказав, что откладывал осуществление своего плана с начала января и решился на полет только после успеха Британии в Северной Африке и побед греков над итальянцами.

Саймон перебил его, напомнив о его прежнем заявлении, что план пришел ему в голову годом раньше во время французской кампании.

Не дождавшись перевода «Барнеса», Гесс согласился:

— Yes, das ist ganz wahr (совершенно верно).

План он задумал в июне того года, но попытку осуществить его он предпринял 17 января года текущего, однако в силу погодных условий и ряда других причин она не была доведена до конца.

Тогда Саймон спросил, прибыл он с ведома фюрера или без оного…

— Без его ведома, — ответил Гесс по-английски. — Absolut! — и рассмеялся.

Когда Саймон поинтересовался, почему он не сделал этого раньше, он описал трудности в получении самолета и тренировок; его служебные обязанности не оставляли ему слишком много времени, кроме того, ему нужно было скрывать от Мессершмитта истинные причины своих тренировок. Его перебил Айвон Киркпатрик, сказав, что первая возможность подвернулась в мае. Но Гесс возразил, подчеркнув, что к полету он был уже готов с декабря, но погода не благоприятствовала. Тогда Киркпатрик сказал: "Таким образом, отсрочка из-за погоды и отсрочка из-за побед Уэйвелла сделали май действительно…"

Гесс согласился:

— 10 мая я сделал первую попытку.

Это интересное замечание, особенно, если учесть, что в "Исправленной версии" беседы Саймона, подготовленной для офицеров-правоведов на Нюрнбергском процессе, содержится такая фраза, как: "Свою первую попытку я предпринял 10 января".

Зачем британскому министерству иностранных дел (где, предположительно, была внесена эта "поправка") понадобилось отодвигать дату на четыре месяца назад? Было ли это сделано в угоду мнению русских о том, что Гесс прибыл в поисках поддержки Британии для нападения на Россию или для того, чтобы отвлечь внимание от даты переговоров или серии обманов, которые, очевидно, предшествовали полету?

Наконец после продолжительных попыток выяснить, не был ли он прислан фюрером, Гесс протянул Киркпатрику две подготовленные им половинки листа с записями и дал честное слово, что они соответствуют тому, что говорил ему Гитлер во время многочисленных бесед.

Киркпатрик зачитал их перевод:

— Основы для взаимопонимания. Во-первых, во избежание в будущем войн между Англией и Германией следует определить сферы влияния. Сфера интересов Германии находится в Европе. Сфера интересов Англии — ее Империя…

— Таким образом, Европа означает континентальная Европа? — перебил Саймон. Гесс согласился:

— Да, континентальная Европа.

— Включает ли она какие-то части России?

— Естественно, европейская часть России нас интересует, если, к примеру, мы заключим с Россией договор, Британия ни в коем случае не должна вмешиваться.

— Россия не в азиатской ее части, то есть Россия, лежащая к западу от Урала?

— Россия нас не интересует…

— Хочется знать, Москва и вся та часть — это часть европейской зоны?

— Вовсе не обязательно.

Далее Киркпатрик мог перейти к следующим вопросам, практически изложенным Гессом в его первом интервью, — возврат германских колоний, бесполезность потерь, которые несло население, заключение одновременного мира с Италией и невозможность бросить на произвол судьбы Ирак. Саймон настаивал на выяснении деталей — что, например, будет с Голландией, Норвегией, Грецией? На этот вопрос Гесс дал общий ответ — фюрер разъяснении не давал. Затем он вернулся к основному положению — Британия не должна вмешиваться в дела континента, в то время как Германия не будет вмешиваться в дела Империи.

Продвинуться дальше они не смогли. К этому времени Саймон, сделавший вывод, что Гесс, как он выразился в отчете Черчиллю, "был совершенно не вхож в круги, управляющие войной" и ничего не знал о стратегических планах, решил, что настала пора закончить беседу. Гесс предпринял последнюю попытку убедить его в том, что если Британия не пойдет на соглашение теперь, позже она все равно будет вынуждена сделать это, но Саймон воспринял это как угрозу и сказал, что в Британии они не слишком любят, когда им угрожают. Гесс ответил, что угрожать не думал, а просто выразил личное мнение; судя по форме выражения, это действительно было так.

Когда посетители поднялись, собираясь уйти, Гесс спросил Саймона, не сможет ли он переговорить с ним с глазу на глаз. Саймон согласился. Когда все остальные ушли, Гесс обратился к нему по-английски. Говорил он очень искренне, и его слова, улавливаемые спрятанными в комнате микрофонами, записывались стенографом в соседнем помещении.