Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

Тем временем руководство «W» продолжало работать над планом дезинформации. В конце месяца герцог Гамильтон получил письмо от полковника авиации Ф.Дж. ("Фредди") Стаммерса из воздушной разведки, датированное 26 февраля, в котором тот интересовался, не будет ли он. в ближайшем будущем в Лондоне, так как очень хотел увидеться с ним по делу. 8 марта Гамильтон, передав командование подразделением ВВС в Тернхаусе своему заместителю, взял десятидневный отпуск (третью десятидневку за последние четыре месяца) и отправился в Лондон на встречу со Стаммерсом. Как следует из его рассказа, переданного его сыном, Джеймсом Дугласом-Гамильтоном, в книге "Мотив миссии", Стаммерс спросил у него, что он сделал с письмом Альбрехта Хаусхофера. Думая, что речь идет о послании июля 1939 года, он ответил, что положил его в свой банковский сейф. Потом выяснилось, что они говорят о разных письмах, и Стаммерс бросил ему через стол фотокопию письма от 23 сентября 1940 года. Гамильтон удивился, поскольку "ему и в голову не могло прийти, что Хаусхофер будет искать контакта с ним во время войны".

Этот рассказ свидетельствует об удивительной некомпетентности разведывательных служб. Одно из двух: либо МИ-5 передал оригинал письма Гамильтону, и в этом случае он едва ли удивился бы, либо МИ-5 оставил оригинал себе, в таком случае, передавая фотокопию Стаммерсу, они должны были предупредить его об этом. Трудно представить себе обстоятельства, при которых МИ-5, передавая фотокопию письма от вражеского агента в другой разведывательный отдел, мог забыть объяснить, какие были предприняты действия и их причины. С другой стороны, версия герцога Гамильтона, вероятно, была написана после войны, когда он пытался предстать непричастным к миссии Гесса и отрицал, что встречался с ним во время Олимпийских игр в Берлине. Возможно, что и на этот раз он пытался отказаться от своей роли в этом деле, сказав, что не получал письма Альбрехта.

Как бы там ни было, Стаммерс спросил его, не собирается ли он в Лиссабон, чтобы встретиться с Хаусхофером и "узнать, в чем там дело". Гамильтон, согласно его рассказу Джеймсу Лизору, особого энтузиазма не проявил. Однако он получил приказ в следующем месяце представить отчет подполковнику авиации Д.Л. Блэкфорду из министерства авиации. На той встрече присутствовал Тар Робинсон, глава Би1а, секции "Комитета двойного креста" МИ-5; тогда его снова спросили, не собирается ли он в Португалию.

Кроме лжи, состряпанной секцией Би1а МИ-5, ложные сведения исходили от личного пилота Гитлера, Ганса Баура. Поскольку невозможно предположить, чтобы Баур предпринял нечто столь сомнительное по собственной инициативе, к тому же представляется маловероятным, чтобы у него имелись для этого причины, отсюда следует сделать вывод, что он, как и Гесс, действовал по указке Гитлера. Баур сопровождал Гесса в первых тренировочных полетах, возможно, что его ложь была как-то связана с миссией Гесса; но скорее всего это делалось для обеспечения запасного варианта на тот случай, если бы Черчилля свергли до полета Гесса, или правительство попалось бы на удочку германских миротворцев.

Все началось в декабре 1940 года; к британскому военному атташе в Софии обратился болгарский крестьянин по фамилии Киров, утверждавший, что его дочь является женой личного пилота Гитлера и в знак подтверждения показал фотографию семьи Баура. Он сказал, что Баура война разочаровала, в ней он уже потерял двух братьев и теперь собирался послужить делу мира и приземлится в Англии с Гитлером и его свитой на борту. Атташе позвонил авиационному атташе, майору авиации Эйдену Кроли, который связался со своим начальником в Лондоне и послом, который, в свою очередь, телеграфировал Кадогану. Министерство авиации и министерство иностранных дел дало «добро» на продолжение контакта, и Киров получил инструкции для Баура, в которых говорилось, какие сигнальные огни ему нужно будет включить при подлете к британскому побережью. После этого британские атташе связь с Кировым, не прибывшим на условленную встречу в Белграде, утратили. Однако Баур каким-то образом установил контакт с министерством авиации в Лондоне, поскольку 7 марта вице-маршал сэр Артур Бомбер Харрис отправил командующему эскадрильей истребителей, маршалу авиации сэру У.С. ("Шолто") Дугласу список изменений, предложенных Бауром, в опознавательных сигналах над аэродромом Лимп в Кенте, который готовили для его принятия. Фантастическая идея, что личный самолет Гитлера в сопровождении эскадрильи истребителей может влететь в воздушное пространство Великобритании и приземлиться в Лимпе, почему-то в министерстве авиации воспринималась серьезно. 18 марта Бомбер Харрис даже распорядился отправить на аэродром для встречи Гитлера и доставки его в Лондон автомобиль "Форд V8" с моторизованным эскортом.

Возможно, что дорогу Бауру в министерство авиации открыл барон де Ропп, связной Альфреда Розенберга в Швейцарии. Де Ропп, прибалтиец, оставшийся без владений, был двойным агентом, работавшим на Реда Уинтерботема из воздушной разведки, и ярым антибольшевиком. Его цель почти полностью совпадала с целями Розенберга, то есть: создание англо-германского союза или нейтралитета Британии с тем, чтобы сломить Советскую Россию. Его последний известный контакт с Розенбергом состоялся в октябре 1939 года, когда он сказал, что британское министерство авиации придерживалось таких же взглядов, что и агент Розенберга, и "ни в коем случае не хотело быть причастным к нынешней политике Англии вести войну до конца…". В изменившихся обстоятельствах 1941 года не было ничего невозможного в том, что воздушная разведка (которую, самое позднее, к 26 февраля задействовали по письму Хаусхофера, когда Стаммерс написал Гамильтону) работала с "Комитетом XX" над созданием видимости влиятельной «оппозиции» Черчиллю, куда якобы входило министерство авиации, включая его политического руководителя. Если это так, тогда, возможно, канал связи проходил через де Роппа и Розенберга и, несомненно, достигал Гесса и Баура. Однако. это чистое предположение, не имеющее документального подтверждения. Единственное, в чем не приходится сомневаться, так это в том, что Бомбер Харрис был полностью убежден в том, что Баур собирался к концу марта доставить в Англию на четырехмоторном «Кондоре» Гитлера и, возможно, других нацистских бонз.

В конце 1940 или начале 1941 года Гесс уполномочил Альбрехта Хаусхофера связаться с Сэмюэлем Хором в Мадриде; разработать эту линию Альбрехт рекомендовал в сентябре, когда отправил Гессу черновик своего письма Гамильтону; возможно, эта тема стала главной в их беседе во время встречи между 21 и 24 февраля. Для этого Альбрехт воспользовался услугами своего бывшего студента по имени Генрих Штемер, которому он помог устроиться на работу в германское посольство в Мадриде. Пробный шаг Штемер сделал через тамошнее шведское посольство. Как следует из заявления Штемера, сделанного в 1959 году, в результате этого шага Хаусхофер и Хор пришли к соглашению, что достижение мира на западе зависит от снятия и Гитлера, и Черчилля.