Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

В отличие от Гиммлера, страдавшего от напряжения сил, приложения которых требовала от него подготовка к предстоящей кампании, Гесс как будто пребывал в отличном состоянии духа. В ту весну он и Гитлер нашли время, чтобы навестить свою старинную патронессу, фрау Эльзу Брукманн, во время встречи разговор коснулся темы полета. Расставаясь, в книге гостей Гитлер оставил запись: "В год окончательной победы"; Гесс написал: "Эпоха приключений еще не завершилась".

Мысль о предстоящем великом предприятии не оставляла его. В апреле за чаем со Шверином фон Кросикхом он сказал ему, что два арийских народа станут рвать друг друга на части, а большевики будут смотреть и покатываться от хохота. Нужно найти возможность и положить конец безумию. К несчастью, интереса к мирным предложениям Гитлера британцы не проявляли, с другой стороны, если бы кто-то мог лично переговорить с кем-то из влиятельных англичан, раскрыть ему глаза на опасность, угрожающую западной культуре, убедить в том, что Германии (и Гитлеру, в первую очередь) от Англии ничего не надо, достижение соглашения возможно. Он и слушать не хотел возражения Кросикха о том, что после нарушения им обещаний британское руководство вряд ли пойдет на переговоры с Гитлером; цель состояла в том, чтобы довести до сознания британцев гитлеровскую концепцию и опасность, исходящую от большевизма.

Вспоминая об этом после войны, фон Кросикх полагал, что решение Гесса было продиктовано его стремлением доказать себе, что он солдат. "Он нормально чувствовал себя только в мире военных… Он очень тяжело переживал, когда Гитлер отказал ему в разрешении принять участие в войне в качестве пилота Люфтваффе и наложил запрет на его полеты". Однако в той воскресной беседе за чаем Гесс ни словом не обмолвился о том, что сам намеревается залатать брешь между двумя арийскими народами.

Девять лет спустя, из тюремного заточения, Гесс признавался Ильзе, что в ту весну, вероятно, уже не был совершенно нормальным. Сфера его жизненных интересов ограничивалась приборами, топливными баками, радарами, высотой Шотландских гор. Ночами, прикрепив к стене своей отдельной спальни в Харлахинге карту южной Шотландии и прилежащих районов с обведенными красным карандашом горными вершинами, он учил на память маршрут, который должен был привести его к цели. У себя в кабинете он установил большой новый радиоприемник, который настроил на датскую радиостанцию в Калундборге, по ее радиосигналу во время полета он будет настраивать свой радиокомпас; радиостанция находилась на той же широте, что и точка его будущего приземления на северо-восточном побережье Англии.

Желания заниматься своими непосредственными служебными обязанностями у него было меньше, чем обычно. Ильзе поражало то количество времени, которое он проводил дома, уделяя внимание их трехлетнему сыну. Малыша в семье называли "Буц" [9] Карапуз (нем.). . Он брал его в длинные пешие прогулки вдоль реки Изар, протекавшей у границы их сада, играл с ним в стенах своего кабинета. Позже Ильзе поняла, что он, вероятно, осознавал, что другой такой возможности у него может не быть.

Апрельская война на Средиземноморье приняла для Черчилля зловещий оборот. Послав на помощь грекам, сражавшихся с вторгнувшимися итальянцами, экспедиционный корпус, он ослабил свои позиции в Северной Африке. Теперь, когда в поддержку итальянцам в Северную Африку Гитлер отправил войска под командованием Роммеля, ситуация изменилась в неблагоприятную для Англии сторону. Британцы дрогнули и отступили. Одновременно началось развертывание операции, первоначально задуманной как маскировка плана «Барбаросса»: из Болгарии в Грецию, создав значительный перевес сил, вторглись германские дивизии. К 11 апреля Роммель захватил почти все северное побережье Африки, кроме крепости Тобрук. Тем временем в Греции Британия терпела разгром, сопоставимый с норвежским поражением; в течение недели стало ясно, что Греция потеряна, и британские войска, прибытие которых еще полностью не завершилось, подлежат теперь эвакуации.

В это время Гесс приглашает Альбрехта Хаусхофера на новый раунд встречс 12 по 15 апреля. Как и о предыдущих встречах в марте, об этом периоде не осталось каких-либо письменных или устных свидетельств относительно обсуждаемой ими темы. Можно предположить, что одной из тем могла стать встреча со связным фон Хасселля, Карлом Буркхардтом, с которым в конце месяца Альбрехт виделся в Женеве. Подготовку провела жена фон Хасселля, Ильзе, сказавшая Буркхардту, что Альбрехт приезжает с двойной целью "как будто от Гесса, а фактически как представитель движения сопротивления". Однако без точных указаний Гесса осуществить эту поездку Альбрехт не смог бы. После полета Гесса он написал Гитлеру пространное объяснение. Он констатировал в нем, что в апреле получил от Буркхардта сообщение, содержавшее привет от круга его (Альбрехта) старых английских друзей и приглашение встретиться в Женеве в любое удобное для него время. Когда после войны Буркхардту показали этот документ, он сказал, что кто-то, вероятно, упомянул имя Альбрехта Хаусхофера, и он попросил передать ему наилучшие пожелания, но послать ему привет от круга старых английских друзей он не мог, поскольку никого из них не знал. Из дневниковой записи фон Хасселля о беседе с Альбрехтом, состоявшейся 10 марта, следует, что послание от Буркхардта с приветом от английских друзей и приглашением встретиться в Женеве было написано им самим, Ильзе или Альбрехтом с тем, чтобы убедить Гесса санкционировать поездку в Швейцарию. Но не исключена возможность и того, что на самом деле Буркхардта использовали круги в Англии, заинтересованные в заключении компромиссного мира, или же он выступал вольным или невольным посредником руководства «W» и "Комитета двойного креста", однако был вынужден отрицать это в силу того, что правила Красного Креста запрещают своим сотрудникам заниматься политикой. В заявлении Гитлеру Альбрехт указывал, что Буркхардт проявлял сильное беспокойство из-за того, что его имя в связи с мирными переговорами может быть предано огласке.

На основании отрицания Буркхардта, дневниковых записей фон Хасселля и протоколов послевоенных допросов Карла Хаусхофера можно заключить, что Буркхардт не говорил всей правды. После встречи фон Хасселль записал, что Альбрехт и Буркхардт условились о втором свидании, которое должно было состояться в ближайшие несколько недель, после того как Буркхардт снова свяжется с англичанами. То же говорил и Карл Хаусхофер, утверждая, что на второй встрече Альбрехта должны были отправить в Мадрид на переговоры с Сэмюэлем Хором.

Таким образом, можно задаться вопросом, не было ли обсуждение вероятных путей подхода к Хору одной из тем бесед Гесса и Альбрехта Хаусхофера в период с 12 по 15 апреля. Находясь с 6 по 13 число (день Пасхи) в Севилье и Гибралтаре, вопреки предписанию министерства иностранных дел, Хор в тот период отличался непредсказуемым поведением. На следующей неделе германские пропагандисты начали распространение слуха о том, что к 1 мая Роммель возьмет Александрию. 16 числа испанский посол в Лондоне "в состоянии полного смятения" навестил Рэба Батлера. Если это случится, сказал он, немцы вторгнутся в Испанию и возьмут Гибралтар. Батлер успокоил его, заверив, что крепость Тобрук, все еще находившаяся в руках британцев, укреплена была хорошо.