Натан Гимельфарб - Записки опального директора

-Будешь и ты так жить, если заодно будем.

Я тогда не понял действительного смысла его слов и, не задумываясь, ответил:

-В моей работе можете не сомневаться.

Работы было много, но выполнял я её с удовольствием. Мне были созданы все необходимые бытовые условия и трудиться можно было хоть круглые сутки. В шесть утра я совершал утренний обход производственных и вспомогательных цехов, которые работали непрерывно (холодильник, термическое стделение колбасного цеха, котельная, аммиачная и воздушная компрессорные, водонасосная станция, электрохозяйство). Проверялось также содержание скота на предубойной базе, погрузка и разгрузка железнодорожных вагонов, санитарное состояние территории и работа вневедомственной охраны. В отсутствии руководителей цехов, участков и служб там выявлялось много нарушений и недостатков. Все они обсуждались на утренней планёрке, которая проводилась мною ежедневно в семь утра. Здесь же рассматривались претензии и просьбы начальников цехов, участков, главных специалистов и устанавливались дневные задания. Всё это решалось довольно быстро и оперативно, что позволяло руководителям быть на рабочем месте за 15-20 минут до начала работы. В течении рабочего дня я и директор старались не отвлекать их вызовами в заводоуправление, предоставляя им возможность самостоятельно решать все насущные вопросы. Один раз в неделю проводились производственные совещания у директора, где решались вопросы выполнения месячных планов выработки продукции и отгрузки её потребителям.

Такой порядок управления предприятием способствовал повышению ответственности руководителей за порученные участки работы и положительно сказывался на трудовой и производственной дисциплине.

Нужно сказать, что в этом большую роль сыграл строгий спрос директора с подчинённых за допущенные недостатки в работе. Проекты приказов по производственным вопросам, которые представлялись мной ему на подпись, обычно предельно ужесточались. Руководители любого ранга знали, что если ими допущены существенные недостатки в работе, то, независимо от их прежних заслуг, наказания не избежать. При этом они не только привлекались к дисциплинарной ответственности, но и лишались всех видов премий, удельный вес которых в общем заработке работников всё более возрастал.

Как рассказывал мне Григорий Давыдович Тарнопольский, Синицына в последнее время как будто подменили. Если раньше он позволял себе часто выражаться отборной нецензурной бранью, а нередко и за грудки мог схватить, то теперь всё более стал походить на примерного советского руководителя, каких в кино показывали или о которых в книгах и журналах писали: спокойный, выдержанный, строго защищающий государственные интересы.

В первое время нашей совместной работы мне Синицын нравился и с ним было очень легко работать. Я чувствовал полную поддержку и знал, что в любой ситуации за моей спиной стоит сильный и строгий хозяин. Его отношение ко мне не могло остаться незамеченным управленческим персоналом и безусловно сказалось на моём служебном авторитете. Никто не пытался искать возможность сыграть на разногласиях между директором и главным инженером, как это часто бывало на предприятиях и в организациях.

Всё это не замедлило сказаться на результатах хозяйственной деятельности. Уже по результатам работы за четвёртый квартал 1956-го года комбинату была присуждена вторая премия в республиканском соревновании, что имело не столько материальное, сколько моральное значение для большого предприятия с полуторатысячным коллективом, которое за последние два года ни разу не было удостоено такой чести.

Это было важно и для отношения к комбинату и его руководству со стороны министерства, а также местных партийных и советских органов, где Синицын стал пользоваться большим авторитетом.

Удалось заметно поправить дела и в капитальном строительстве. Здесь в большой мере помог опыт, накопленный при строительстве Молодечненского мясокомбината. В первую очередь это коснулось взаимоотношений с подрядчиками. Вместо беспринципных распрей и стремления возложить на них одних вину за срыв сроков ввода объектов в эксплуатацию, стали всё больше проявляться деловые взаимоотношения, взаимопомощь и взаимовыручка. Были приняты меры по обеспечению стройки техдокументацией, необходимым оборудованием, кабельной продукцией и арматурой, оказана помощь рабочими строительных специальностей, слесарями и электриками, организовано питание строителей в первой и второй смене.

Результаты и здесь не заставили себя долго ждать. В конце года был досрочно сдан в эксплуатацию цех по переработке беконных свиней. Он отличался более совершенной техникой и технологией.

Я во всём чувствовал благодарное отношение ко мне Синицына. Приходилось только удивляться чуткости и вниманию, которое этот грубый и жестокий человек проявлял ко мне. Он заказывал на нас двоих обеды в столовой и водил меня туда есть в отведенное на то время. Уборщице клуба было приказано ежедневно убирать мою квартиру. Директор запретил беспокоить меня по ночам по производственным и иным служебным вопросам. После ноябрьских праздников он выделил две грузовые и одну легковую машины для перевозки семьи и домашнего имущества, а через неделю после приезда Анечки устроил её микробиологом на городской молочный завод.

Его жена, Мария Семёновна, советом и делом помогала нам в обустройстве, а также в решении бытовых и хозяйственных вопросов. Она заботилась о нашем досуге и мы вместе посмотрели несколько спектаклей в театре и все новые кинофильмы. Стали налаживаться дружеские отношения.

Если к тому учесть, что Анечке и детям очень понравился город и в скором времени ожидалось наше переселение в просторную благоустроенную квартиру в центре Новобелицы, можно понять наше желание поселиться здесь всерьёз и на долго.

Еще до отъезда семьи из Молодечно родители Анечки попросили принять на пару лет старшую дочь тёти Доры - Полечку и у нас прибавилась ещё одна Полечка. Ей шёл уже шестнадцатый год и у неё не складывались отношения с отчимом Ефимом, который всё внимание, доброту и ласку отдавал младшей сестрёнке - его любимой дочери Танечке. Полечка была тогда в девятом классе и должна была оставаться у нас до окончания средней школы. Её тепло приняли в нашей семье и теперь в двух клубных комнатах размещались, кроме нас, взрослых, четверо детей, в том числе три школьника. Не скажу, что детям было очень удобно, но за всё время их совместного проживания нам не приходилось ни разу вмешиваться в их отношения. В этом, наверное, больше заслуг было наших мальчиков, которые отличались добротой и дружественным отношением к детям. Они всегда готовы были всем поделиться и находили общий язык даже с самыми задиристыми детьми во дворе и на улице.