Анри Труайя - Этаж шутов

– Чего же ты медлишь, Вася? Обменяйтесь с невестой обещанным поцелуем!

С непостижимой, присущей русскому человеку покорностью Вася придвинулся к Наталье так близко, что уже ощущал исходящий от нее теплый запах. Однако он не то что до головы, но и до плеча невесты не доставал, а потому и поцеловать ее мог, если только она пригнется. Но отважится ли она это сделать перед не по-доброму к ней настроенной любопытной толпой придворных? Сгорая от стыда, Вася ждал. Заметив его смущение, Наталья неожиданно склонилась над ним и быстрым ласковым поцелуем коснулась его лба. Вася чуть не задохнулся от счастья, а она уже распрямилась под рукоплескания толпы. Ошеломленный, он осмелился посмотреть на нее. Наталья ему улыбалась сердечной улыбкой, как добрая прихожанка, подавшая милостыню. Чего бы Вася ни сделал сейчас, чтобы вновь получить такую подачку! Царица тем временем вновь приступила к своим обязанностям. Она вместо родителей благословила молодую пару почитаемой в Петербурге старинной иконой Богородицы, которую ей поднес Бирон, сказала несколько напутственных слов жениху и невесте, пожелав им многочисленного потомства и счастья, после чего предложила Васе скрепить обручение вторым поцелуем, поцеловать еще раз ту, которая будет отныне перед Богом и перед людьми называться его невестой.

Осмелев после первого, Вася привстал на цыпочки и, вытянув шею, с мольбой потянулся к Наталье губами, едва держась на кривых ногах в неудобной позе. Наталья наклонилась к нему. О ком она думала в этот краткий миг милосердного поцелуя? О Бироне или о нем? Неужели ему всю жизнь оставаться в просителях? Есть ли надежда, что однажды она сама захочет оказаться в его объятиях? Вася перевел взгляд на царицу, свою благодетельницу и палача. Непомерно толстая, облеченная непомерной властью, Анна Иоанновна торжествовала победу. Как ни странно, Бирон тоже выглядел победителем.

Когда гул поздравлений утих, государыня, обратившись к присутствующим, огласила подробности задуманного ею для жениха и невесты празднества. Нет причины откладывать брак этих детей, «явно созданных друг для друга». Дата уже назначена – 27-й день сентября. У жениха и невесты еще две недели в запасе, чтобы подготовиться к свадьбе. Венчание в Преображенском соборе со всей желательной роскошью. Затем молодые уединятся в специально для них подготовленном помещении, где и проведут первую брачную ночь. Памятуя о том, какой успех имела свадьба князя Голицына и калмычки, которые провели свою первую ночь в ледяном дворце, она собирается не менее интересно отпраздновать свадьбу бывшей фрейлины и шута. Однако нет никакого резона повторять представление, хотя тогда, как ей помнится, исполнители главных ролей не без сожаления покинули любовное гнездышко.

– Для наибольшего удовольствия я полагаю устроить что-нибудь против той забавы. Впрочем, преданный нам друг лучше меня объяснит, что я задумала.

Сменив государыню, Бирон изложил главное. Сразу после венчания молодых отправят на Васильевский остров в новые, построенные ради этого случая бани. Сопровождать их будут шуты в полном составе, скоморохи с учеными обезьянами и медведями и прочий люд. Далее их закроют в парной, где для них заранее приготовят брачное ложе. Артель кочегаров будет следить за огнем в печи и поддавать пару, так что молодожены проведут ночь не в северной стуже, как предыдущая пара, а в жарких тропиках. Несколько часов в духоте и жаре помогут им лучше узнать друг друга.

– Жаркая баня для жаркой любви! – весело сказала царица. – Утром по моему приказу банщики окатят молодых холодной водой. Это поставит их на ноги и взбодрит.

– А также пойдет на пользу здоровью, – добавил Бирон. – Ее Величество полагает, что первая брачная ночь в парной – это весьма необычно. Испытав один союз холодом, другой испытать жарой – как тут не подивиться и не похлопать веселым выдумкам нашей царицы!

Витиеватая речь Бирона была встречена одобрительным гулом. Родители Натальи тоже выглядели довольными. Немало удивленный задуманным наверху в его честь празднеством Вася в душе невесело усмехнулся: Наталье суждено увидеть вожделеющего к ней супруга не в холодной комнате, а в жарко натопленной бане. Испытание жарой было ничто по сравнению с ужасным моментом раздеться, остаться незащищенным в своей уродливой наготе, один на один с ее безупречным телом. Он согласился бы быть проклятым и гореть в вечном огне, лишь бы она, ослабев от желания, сама припала к его груди. А Наталью, казалось, не трогала предстоящая ей встреча в парной. Вася, еще на что-то надеясь, спросил:

– Не пожелает ли Ваше Величество, чтобы я после свадьбы вернулся к себе на этаж шутов?

– Нет! Твое место будет в семье. Первое время поживете с отцом, с ним все улажено. Потом он сыщет вам дом.

Краем глаза Вася взглянул на Наталью. Она еще не пришла в себя. О чем она сейчас думала с таким ангельски отрешенным лицом? О своем далеко не блестящем будущем ó бок с ним или о сомнительном прошлом с Бироном? Терзаемый запоздалой ревностью, Вася вздохнул: ему суждено страдать, еще не отведав плодов счастья. Жизнь холостого шута была гораздо счастливее, думал он. Но прошлого не вернуть, женатому человеку заказано быть шутом. А разве нельзя быть одновременно шутом и мужем? Может, Наталья потребует, чтобы он не приставал к ней с любовью, а развлекал шутовством? Опечалит это его или обрадует?

Императрица уже отправила людей по домам. Все было оговорено, жениха и невесту благословили, теперь каждому надлежало набраться терпения и ждать продолжения событий, доселе неслыханных. Вечером на этаже шутов приятели устроили Васе мальчишник. Хоронили его холостую жизнь. Вася изрядно пил, слушал Пузыря, который поздравлял друга с удачей и пел похвалы несравненной Наталье. Другие грубо подшучивали над его маленьким ростом, представляя, как надо будет ему изловчаться, чтобы ублаготворить жену. Вася смеялся их колким шуткам, догадываясь, что за шутками крылась зависть. Ему было жалко себя и жалко товарищей. От выпитой водки мутило, голова затуманилась. Уже засыпая, он со страхом пересчитывал дни, оставшиеся до свадьбы. Две недели отсрочки от ада или две недели надежды на рай? Лишь бы царица, скорая на решения, не придумала чего-нибудь нового.

Церковный обряд венчания, такой торжественный и такой неспешный, был не для карликов: это странное ощущение не покидало Васю в течение всей церемонии. Ему было как-то не по себе среди ликов святых и горящих свечей. Не о его счастье пели печальными голосами певчие. Досадная мелочь: государыня распорядилась, чтобы шаферами, которые, согласно обычаю, держат венцы над женихом и невестой, были придворные карлики. Шаферу Васи было легко держать должным образом традиционный венец, однако тому, кто стоял за Натальей, приходилось вытягивать правую руку чуть не до вывиха. Собравшиеся в церкви люди, осеняя себя крестным знамением, едва сдерживали смех при виде судорожных стараний карлика. Казалось, и самому священнику стоило большого труда оставаться серьезным. Однако все шло без задержек и своим чередом… Жених и невеста обменялись кольцами, скрепили союз поцелуем, приложились к чаше. А когда пригубили вино, священник обвел их вокруг аналоя, с тем чтобы муж и жена и дальше, в совместной жизни, шли рука об руку. Обязанность шаферов – в течение всего таинства почтительно, не опуская венцов, следовать за женихом и невестой. Шафер Натальи не выдержал пытки. Золотой венец покачнулся в уставшей руке и неловко осел на голову новобрачной, сбив фату и попортив прическу. Однако у Натальи хватило духа не выказать недовольства. Приглашенные молчали, одновременно и сострадая, и кощунственно веселясь в душе. В этот момент прозвучали слова священника, скрепившие новый союз святыми брачными узами. И хор запел «Ликования». [14]