Е. Орлов - Юлий Цезарь. Его жизнь и военная деятельность

Через два с половиной месяца после перехода через Рубикон, Цезарь подступал теперь к Риму его полновластным владыкою. Так как консулы уехали из Италии вместе с Помпеем, трибуны М. Антоний и Кв. Кассий Лонгин, пользуясь древнею прерогативою, созвали за городом сенат для выслушивания отчета Цезаря в его последних действиях. Это было жалкое собрание: составленное отчасти из давнишних жрецов галльского золота, но большею частью из помпеян, пытавшихся было бежать, но вернувшихся с полдороги, оно, как испуганное стадо, внимало вежливым речам Цезаря и робко отвечало аплодисментами на его заверения в миролюбии и патриотизме. Оно выразило свое искреннее пожелание скорейшему окончанию братоубийственной войны и уполномочило Цезаря вступить в переговоры с Помпеем. После этого оно с миром разошлось, и Цезарь, забрав казну и назначив М. Лепида префектом города, а М. Антония – начальником италийских войск, оставил Рим после двухнедельного пребывания в его окрестностях.

За неимением флота он все еще не мог преследовать Помпея и потому обратил теперь свое внимание на Средиземное море, где много важных пунктов находилось в руках его противников. Прежде всего под самым боком были Сицилия и Сардиния, житницы Рима, занятые Катоном; с другой стороны, была Иллирика, тоже хлебородная провинция, в недалеком расстоянии от Эпира, также в руках помпеян; на крайнем же западе была Испания, провинция Помпея, где стояли семь легионов, цвет римской армии, готовые ежеминутно отправиться на соединение со своим вождем. Оттого еще из Бриндизи Цезарь отрядил верного Куриона с четырьмя легионами в Сицилию прогнать Катона, а немного позже послал на подобные же миссии Кв. Валерия в Сардинию и К. Антония в Иллирику. Теперь же, посетив Рим, он решил сам отправиться в Испанию. Ему пришлось ехать через Римскую Провинцию, и здесь город Массилия (Марсель), важный торговый и культурный центр, населенный греками, войдя в переговоры с крейсировавшим тут же А. Домицием, запер перед ним ворота. Он пробовал было его осадить, но, видя, что дело может затянуться надолго, передал ведение осады К. Требонию и Д. Бруту, а сам поспешил далее. Испанские ветераны находились под начальством помпеевых легатов: Л. Афрания, имевшего три легиона, М. Петрея – два, и М. Теренция Варрона, знаменитого ученого, имевшего также два. Цезарю впервые предстояло иметь дело с армией, прошедшей ту же школу дисциплины и тактики, что и его, и первое время он действительно проигрывал: Афроний и Петрей соединились и нанесли несколько жестоких поражений непобедимому дотоле полководцу; но талант последнего взял верх, и оба легата принуждены были вскоре сложить оружие. Сами они, по обычаю Цезаря, были отпущены на все четыре стороны, но лучшая часть их армии была присоединена к армии победителя, и только новобранцы получили расчет. Немного спустя и Варрон, понимавший в книгах больше нежели в военном деле, сдался без боя близ Кордовы, и Цезарь, блестяще окончив кампанию в сорок дней, мог вернуться обратно в Италию. Одновременно, нужно добавить, и Курион выжил из Сицилии Катона, с достоинством удалившегося в Эпир, и Валерий овладел Сардинией; но первый, перенесший военные действия в Африку, вскоре погиб в борьбе с Юбою, царем мавританским, а К. Антоний проиграл решительное сражение в Иллирии и был взят в плен. Цезарь возвращался домой тою же дорогою, которою приехал, и по пути опять остановился перед Массилией, все еще державшейся, несмотря на инженерное искусство осаждающих. Узнав, что Цезарь вернулся из своей экспедиции победителем и что ей, стало быть, нечего ждать уже помощи из Испании, она теперь капитулировала, сдавшись на дискреционных условиях. Несмотря на досаду за ее упорство и на недвусмысленные требования солдат предать богатый город грабежу, благоразумный победитель не сделал Массилии никакого зла и даже возвратил ей ее самоуправление и хартии. Это ему даром не прошло: стоявшие в Плацентии (Пьяченца), в долине По, несколько легионов давно уже волновались, не получая обещанных наград, и теперь, по прибытии из-под Массилии солдат, обманутых в своих надеждах на грабеж, открыто возмутились, браня своего полководца и требуя расчета. Немедленно Цезарь кинулся туда: он изъявил свою готовность раскассировать всех их тут же на месте и, вместо обычного своего обращения “солдаты”, обозвал их словом “Quirites”. Это имело магический эффект: не только, значит, Цезарь, ведший их к стольким победам, не нуждался в них, но еще презрительно называл их квиритами – простыми гражданами, не носившими оружия. Военная честь была затронута, и с криком раскаяния мятежные солдаты бросились к его ногам, умоляя простить их и принять снова на службу. Цезарь долго отказывался, но, наконец, уступил, предав, однако, казни 12 зачинщиков.

Цезарь, после десятилетнего отсутствия, прибыл теперь в Рим, провозглашенный Лепидом диктатором. Это было далеко не законно: претор не имел права назначать диктаторов, а сенат даже не был спрошен. Но год близился уже к концу, и требовалось настоятельно созвать комиции для выбора будущих должностных лиц, – что мог сделать только сановник высший, нежели Лепид, а именно – консулы или диктатор. Так как первые были в отсутствии, то оставалось назначить второго, и Цезарь вступил в столицу, облеченный магистратурою, неслыханною, кроме как в суллово правление, за последние 120 лет. Он продержал, однако, власть только 11 дней – до окончания комиции: выбранный сам с неким П. Сервилием Веттией консулом на 48 году до н. э., он сложил свой сан и немедленно опять уехал из Рима.

В Бриндизи его ждали теперь несколько транспортных судов и войско, сильно поредевшее за время пребывания в Испании. Помпей же успел к этому времени собрать в Греции, Египте и Азии – театре его прежней славы – сильную армию в 80 тысяч человек и большой флот, перед которым жалкие корабли Цезаря были совершенно бессильны. Этим флотом командовал М. Бибул, и Цезарю, благодаря его беспечности, удалось 4 января переправить в Эпир около 15 тысяч пехоты и 600 человек конницы. Он высадился в 150 верстах к югу от Диррахия, где были расположены главные квартиры Помпея, и тотчас же отослал обратно свою флотилию в Бриндизи, чтоб привезти Антония с остальными легионами. Но Бибул уже не дремал: он переловил корабли, сжег тридцать из них и, раздосадованный на свою недавнюю оплошность, перебил весь экипаж их. Положение Цезаря стало критическим, но он смело пошел на север, взял без боя города Орик и Аполлонию и очутился в 75 верстах от Диррахия. Он пробовал было пойти дальше по тому же направлению, но, подойдя к Опсу, небольшой реке между Аполлонией и неприятельскими квартирами, наткнулся на Помпея, занявшего правый берег, и принужден был остановиться. Здесь оба противника стояли лицом к лицу в течение нескольких месяцев – от января до мая, – не решаясь начать действий: Цезарь хотел вступить в переговоры, но, дело расстроилось по настояниям Т. Лабиена, некогда его друга и главного лейтенанта в Галлии, а ныне перешедшего на сторону сената. Цезарь с нетерпением ждал остального войска, чтоб перейти в наступление: он посылал к Антонию приказы за приказами поскорее поспешить, но тот сам почти был блокирован в Бриндизи помпеянским флотом и не мог тронуться с места. Говорили впоследствии, что, не понимая причины такой проволочки, Цезарь нанял 12-весельную лодку и решил сам, несмотря на опасности, переправиться в Бриндизи. Но буря даже на реке была такая, что кормчий долго не решался пуститься в море, пока Цезарь не успокоил его, говоря, что он “везет Цезаря и его счастье”. Приблизившись, однако, к устью реки, Цезарь сам увидел безрассудство предприятия и вернулся назад к всеобщему ликованию солдат.