Иосиф Лаврецкий - Эрнесто Че Геваро

Об этом неоднократно и открыто говорили Фидель Кастро и другие кубинские руководители, об этом говорилось в I и II Гаванских декларациях, об этом говорил и Че.

В последний раз в декабре 1964 года на ассамблее ООН в Нью-Йорке, полемизируя с врагами кубинской революции, Че заявил: «Я кубинец, и я также аргентинец, и, если не оскорбятся почтеннейшие сеньоры из Латинской Америки, я чувствую себя не менее патриотом Латинской Америки, чем кто-либо, и в любое время, как только понадобится, я готов отдать свою жизнь за освобождение любой из латиноамериканских стран, не прося ни у кого ничего взамен, не требуя ничего, не эксплуатируя никого».

Это не были красивые слова, сказанные, чтобы лишний раз «уколоть» противников кубинской революции. Человек, который их произносил, уже знал, что в недалеком будущем ему предстоит подтвердить их на деле. И он страстно, всей душой этого желал, ибо революция и только революция была его стихией…

Че после возвращения на Кубу 14 марта 1965 года публично нигде не появлялся. Это было замечено как кубинцами, так и иностранными журналистами и наблюдателями. По мере того как проходили дни, «отсутствие» Че, его «исчезновение» все больше и больше обращало на себя внимание, порождая самые разнообразные слухи и комментарии. В особенности изощрялась в догадках реакционная печать США: «Че арестован», «Че бежал с Кубы», «Че убит», «Че смертельно болен». Факт, однако, оставался фактом: Че исчез, во всяком случае, на Кубе после своего возвращения он открыто не появлялся. В середине апреля его мать Селия, находившаяся в то время в больнице в Буэнос-Айресе, получила от Че странное письмо, в котором он сообщал о своем намерении уйти от активной государственной деятельности, провести месяц на рубке тростника, а затем поселиться вместе с Альберто Гранадосом и пять лет работать рядовым рабочим на фабрике. Не исключено, что текст этого письма стал известен широкому кругу лиц, в том числе и противникам кубинской революции. Разумеется, содержание этого письма можно было интерпретировать как очередной розыгрыш Че, склонного с друзьями и родными и различного рода мистификациям. Однако его «исчезновение» придавало этому письму весьма драматический смысл.

20 апреля 1965 года Фидель Кастро, находясь на рубке тростника в провинции Камагуэй, отвечая на вопросы иностранных журналистов, интересовавшихся местопребыванием Че, впервые публично высказался об этом: «Единственно, что могу вам сказать о майоре Геваре, это то, что он всегда будет находиться там, где больше всего полезно революции, и что отношения между мной и им — великолепные. Они такие же, как в первое время нашего знакомства, можно сказать, что они даже лучше».

Заявление Фиделя Кастро косвенным образом подтверждало отсутствие Гевары на Кубе. В начале мая Селия, мать Че, из больницы в Буэнос-Айресе связалась по телефону с Гаваной и вызвала сына. Ей ответили, что Че здоров, но отсутствует, и если сможет, то свяжется с нею. Селия умерла 10 мая 1965 года, так и не дождавшись его звонка. Значит, Че тогда уже не было на острове. Но в таком случае где он был? Буржуазные газеты продолжали выдвигать самые фантастичные версии о местопребывании Че. Газеты писали, что Че находится во Вьетнаме, Гватемале, Венесуэле, Колумбии, Перу, Боливии, Бразилии, Эквадоре. В связи с событиями в Доминиканской Республике, где 24 апреля 1965 года началось восстание патриотически настроенных военных, газеты писали, что Че принимает активное участие в борьбе конституционалистов и даже что он там убит. «Серьезный» американский журнал «Ньюсуик» сообщал 9 июля, что Че запродал за 10 миллионов долларов «кубинские секреты», после чего отбыл в неизвестном направлении. Уругвайский еженедельник «Марча» утверждал, что Че «отдыхает, пишет и работает» в провинции Ориенте, а лондонская газета «Ивнинг пост» заверяла, что он пребывает в Китае.

Из всех этих нелепых и противоречивых измышлений и клеветнических домыслов буржуазной печати можно было заключить только одно: ей неизвестно, где действительно находится Че и какова его подлинная судьба. Об этом знали только кубинское руководство, сам Че и люди, находившиеся с ним в непосредственном контакте, но они хорошо хранили свои секрет и пока что не раскрывали своих карт, несмотря на свистопляску противника, лезшего из кожи вон, чтобы напасть на след исчезнувшего из их поля зрения революционера…

17 июня Фидель Кастро вновь публично высказался по поводу Че, но столь же загадочно, как и в первый раз: «Мы не обязаны отчитываться перед кем-либо о местопребывании Че». Однако Фидель Кастро заверил, что Че здоров. На вопрос: «Когда люди услышат о майоре Геваре?» — Фидель ответил: «Когда майор Гевара того пожелает. Что мы знаем об этом? Ничего. Что мы думаем об этом? Мы думаем, что майор Гевара всегда совершал и будет совершать революционные действия».

Только 3 октября 1965 года Фидель Кастро несколько приоткрыл плотную завесу, скрывавшую до сих пор Че. Выступая на учредительном заседании Центрального Комитета Коммунистической партии Кубы, Фидель Кастро сказал:

— В нашем Центральном Комитете отсутствует человек, который в максимальной степени имеет все заслуги и обладает всеми качествами, необходимыми для того, чтобы входить в этот орган. Этого человека, однако, нет среди членов нашего Центрального Комитета.

Вокруг этого факта враги сумели раскинуть целую паутину клеветы. Наши враги пытаются сбить людей с толку, посеять беспокойство и сомнения. Что же касается нас, то мы выжидали, ибо было необходимо выждать…

Всяческие предсказатели, переводчики, «специалисты по Кубе» и электронные машины работают без сна и отдыха, чтобы разгадать эту загадку. Чего только не говорят: Эрнесто Гевара стал жертвой «чистки», Эрнесто Гевара болен, у Эрнесто Гевары расхождения с руководством и т. д. и т. п.

Народ, разумеется, верит и доверяет нам. Но наши враги пускают в ход подобные вещи, главным образом за границей, чтобы обливать нас ушатами клеветы: вот он, страшный, зловещий коммунистический режим, люди исчезают бесследно, исчезают необъяснимо. Что касается нас, то мы в свое время заявили народу, когда он стал замечать отсутствие этого человека, что в нужный момент мы скажем ему все, а пока что у нас есть причины выжидать…

Чтобы пояснить это, мы зачитаем здесь письмо — вот здесь собственноручно написанное письмо, а здесь — перепечатанное на машинке — письмо товарища Эрнесто Гевары, которое говорит само за себя. Я раздумывал, еледует ли рассказывать здесь об истории нашей дружбы, нашего товарищества, о том, как эта дружба завязалась и при каких обстоятельствах и как она развивалась. Но это не нужно. Я ограничусь тем, что прочту письмо. Здесь не поставлена дата, потому что это письмо должно быть прочитано в тот момент, когда мы сочтем это наиболее своевременным. Но если придерживаться строгой действительности, это письмо было передано 1 апреля этого года, то есть ровно 6 месяцев и 2 дня назад. В нем говорится: