Фрэнк Абигнейл - Поймай меня, если сможешь

— А-а, — проронил он уже без намёка на дружелюбие, сосредоточившись на кофе с рогаликом.

Залпом проглотив остаток молока, я бросил на стойку три доллара, более чем щедро оплатив свой заказ, и встал.

— Пока, — кивнул я пилоту TWA и направился к двери.

— Пшылывжоу, — буркнул он. Не знаю, что именно он имел в виду, но реплика подозрительно смахивала на нечто эдакое, что проделать мне было не под силу.

Так или иначе, я понял, что несмотря на всю предыдущую работу и титанические изыскания, ещё не совсем готов к вылазке на попутке. Яснее ясного, что сначала, помимо прочего, нужно получше овладеть лётным жаргоном. Уже покидая здание аэровокзала, я заметил стюардессу TWA, воюющую с тяжеленным чемоданом.

— Позвольте помочь? — спросил я, протягивая руку к багажу.

— Спасибо, — охотно уступив, широко улыбнулась она. — Служебный автобус прямо у выхода.

— Только что сели? — поинтересовался я, шагая к автобусу.

— Да, — поморщилась она, — я просто выжата, как лимон. Половина народа в грузе оказались продавцами виски, мотавшимися на собрание по продажам в Шотландию. Можете себе представить, на что походила обстановочка.

Тут же представив это, я рассмеялся.

— А на каком оборудовании летаете? — вдруг спросил я по наитию.

— Семь-ноль-семь, я их обожаю, — проговорила она, когда я уже закидывал чемодан в автобус. Помедлив перед дверью, она протянула руку. — Большое спасибо, друг. Без ваших мускулов мне бы не справиться.

— Рад помочь, — ответил я, ни капельки не покривив душой. Она была тоненькая и элегантная, с лицом феи и золотисто-каштановыми волосами. Чрезвычайно привлекательная. В иных обстоятельствах я бы реально попытался познакомиться с ней поближе. Я даже не спросил, как её зовут. Она была очаровательна, но знала о пассажирских перевозках всё от и до, и свидание с ней могло обернуться полнейшим фиаско.

Лётный персонал явно любил помолоть языком, а я в данный момент уж точно не был готов внедриться в их круг. Итак, «оборудование» означает «самолёт», раздумывал я, шагая к своему автобусу. Чувствовал я себя глуповато, но на полпути в Манхэттен разразился смехом, когда мне пришло в голову, что тот старший помощник TWA, наверное, уже вернулся в пилотский зал ожидания и рассказывает остальным лётчикам TWA, как только что повстречал сопляка из Pan Am, летающего на стиральной машине.

Ближайшие дни я провёл в раскопках. В прошлом я уже открыл, что наилучший источник сведений об авиакомпаниях — сами авиакомпании, и потому принялся обзванивать их одну за другой, выуживая у собеседников нужную информацию. Представлялся то студентом колледжа, готовящим работу о пассажирских авиаперевозках, то начинающим писателем, то журналистом или репортёром одной из местных газет.

Обычно я обращался в отдел компании по связям с общественностью. Как выяснилось, авиационные пресс-атташе любят поговорить о своих компаниях. Подозрения, что моё авиационное образование пребывает на уровне детского сада, быстро подтвердились, но всего за неделю я экстерном проскочил старшие классы средней школы и колледж и уже трудился над дипломной работой на звание бакалавра.

Авиационные пиарщики — многие из них и сами когда-то были лётчиками — услужливо скармливали мне массу аппетитных фактов и технических подробностей: типы лайнеров, используемых и американскими, и зарубежными компаниями, ёмкость их топливных баков, скорости, высоты, грузоподъёмность, число пассажиров и членов экипажа и прочие премудрости.

К примеру, я узнал, что немалая часть пилотов гражданской авиации пришла в неё с военной службы. Не получившие лётной подготовки ни в ВВС, ни в военно-морской авиации переходили из мелких авиакомпаний местных перевозок или заканчивали частные лётные школы наподобие Эмбри-Риддл.

Университет аэронавтики Эмбри-Риддл в Дэйтона-Бич, Флорида — самое авторитетное и, пожалуй, крупнейшее лётное учебное заведение в стране, проинформировали меня, этакий Нотр-Дам воздушных просторов. [10] Имеется в виду не Собор Парижской Богоматери, а знаменитый Нотр-Дамский университет Лиги Плюща в США. Выпускник высшей школы, не имеющий об аэронавтике ни малейшего понятия, может поступить в Эмбри-Риддл и через несколько лет выйти из неё уже умеющим летать на любом современном авиалайнере.

— Все наши пилоты, не служившие ни в ВВС, ни в морской авиации — выпускники Эмбри-Риддл, — с гордостью сказал один специалист по связям с общественностью.

О войсках я ничего не знал, и не отличил бы рядового от вице-адмирала и потому увенчал себя воображаемыми лаврами выпускника Эмбри-Риддл, окончившего fantasy cum laude , с двусмысленно фантастическим отличием, а после наделил себя парой лет мифического стажа в Eastern Airlines.

По мере того как мои познания об авиации углублялись, а лётный лексикон пополнялся, уверенность в собственных силах мало-помалу возвращалась. Я открыл чековый счёт на имя Фрэнка Уильямса, в качестве адреса оставив номер абонентского ящика, и когда заказанные две сотни именных чеков прибыли по почте, попытался обналичить несколько в новом обличий пилота гражданской авиации.

Всё равно, что ходить на охоту в зоопарк. От торопливости кассиры не успевали извлекать деньги из касс. Большинство даже не спрашивали удостоверения личности, но я всё равно совал им под нос свое липовое служебное удостоверение и эрзац лицензии пилота. Нельзя, чтобы мои искусные произведения остались незамеченными. Первая пара выписанных мной чеков были настоящими, а вот остальные не стоили даже обёртки от жевательной резинки.

Я зачастил в Ла-Гуардиа — не с намерением попасть на какой-нибудь рейс, а чтобы встречаться с авиационным персоналом и подслушивать профессиональные разговоры. Так сказать, испытать свой словарный запас. Аэропорта Кеннеди я избегал, поскольку там базировалась Pan Am. Я боялся, что первый встречный пилот Pan Am в Кеннеди с первого же взгляда распознает во мне мошенника, на месте предаст меня военно-полевому суду и лишит меня не только крылышек, но и пуговиц.

В Ла-Гуардиа я блаженствовал, как медведь в малине. Сдаётся мне, что о некоторых книгах всё же судят по обложке — я в своей униформе мгновенно стал бестселлером. Я входил в кафе, где обычно отдыхало с дюжину, а то и больше пилотов и других членов экипажа, и неизменно кто-нибудь предлагал мне составить ему или им компанию. Чаще им, потому что лётчики склонны гоготать стадом, как гуси. То же самое и в коктейль-барах в окрестностях аэропорта. Я никогда не пил, потому что ещё не причастился к алкоголю и не знал, как он на меня подействует, но моя абстиненция никого не смущала.

Как я выяснил, любой пилот может изящно уклониться от угощения, сославшись на обязательные «двенадцать часов от бокала до штурвала». При том никому явно не приходило в голову, что я штурвала даже в глаза не видел. Мой облик всегда принимали за чистую монету. Раз на мне мундир пилота Pan Am, — значит, я и есть пилот Pan Am. Авиаторы пришлись бы Барнуму очень по душе. [11] Финеас Тэйлор Барнум — «отец рекламы», создатель цирка. Утверждал, что американцы жаждут обмана, и в каждом из них живёт олух. Автор высказывания «Простофили рождаются каждую минуту».