СТИВЕН АМБРОЗ - Эйзенхауэр. Солдат и Президент

Например, на совещании 23 июня с высшими чинами Министерства обороны и членами Консультативного совета по науке при президенте Эйзенхауэра заверили, что существует полное единство мнений: необходимо как можно быстрее развертывать работы по строительству атомного авианосца. Но Эйзенхауэра не так-то легко можно было обмануть. Он задал несколько уточняющих вопросов, ответы на которые показали: основная причина выступлений военных советников в пользу такого проекта заключалась в том, что, на их взгляд, такой проект можно выполнить. "Президент высказался по этому поводу: в качестве следующего проекта, по его мнению, будет чье-нибудь предложение приделать к лайнеру "Королева Элизабет" крылья длиной в одну милю и установить на нем энергетическую установку такой мощности, чтобы лайнер стал летать. Д-р Йорк умолял его не распространяться насчет этой идеи, иначе кто-нибудь захочет ее реализовать"*27.

Нельзя сказать, что Президент был против новых идей или не способен изменить свое мнение. За два года до этого, когда был запущен спутник, он настаивал, что бомбардировщик все еще был самой лучшей системой доставки. Однако за время, прошедшее с той поры, достижения в области усовершенствования ракетных систем были настолько значительны, что он изменил эту точку зрения на противоположную. Больше всего его беспокоило упорство, с каким ВВС требовали и того, и другого — они желали финансировать создание нового бомбардировщика Б-70 и в то же время расширять производство межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Эйзенхауэр "очень скептически" относился к необходимости иметь какие-либо новые бомбардировщики: "Если ракеты окажутся эффективными, то необходимости в этих бомбардировщиках не будет". Он сказал, что офицеры ВВС должны принять решение, и добавил (скорее всего с хитрой улыбкой на лице): "Я начинаю думать, что ВВС не интересуют вопросы реальной экономии, когда речь идет об обороне".

Макилрой сказал, что Министерство обороны хочет затратить деньги на строительство Б-70, потому что это — наивысшее достижение в своей области, а использование некоторых технологий и деталей будет затем выгодным и для гражданской авиации. Эйзенхауэр отреагировал резко, он не мог понять, почему нужно вкладывать деньги, выделенные на военные нужды, в проект с целью развития гражданского транспорта. У него была "аллергия" на идеи такого рода. Но все члены Консультативного совета при президенте принялись сразу же высказываться о необходимости выделения средств на строительство Б-70. А Туайнинг заявил, что ВВС планируют полет Б-70 над Россией, надеясь "обнаружить и уничтожить мобильные МБР на железнодорожных платформах". Эйзенхауэр фыркнул: "Если они так думают, то они сумасшедшие". Он пояснил: "Мы не собираемся выискивать их мобильные базы МБР, мы собираемся нанести удары по большим промышленным и контрольным комплексам"*28.

На встрече с Объединенным комитетом начальников штабов на Эйзенхауэра также стали оказывать давление в вопросе строительства Б-70. Начальник штаба ВВС генерал Томас Уайт утверждал, что ВВС просят деньги только на исследования и разработки и напомнил Эйзенхауэру о "преимуществе, которое мы имеем благодаря наличию различных систем для нападения". Эйзенхауэр считал, что "через десять лет оснащенность обеих стран ракетами будет такова, что они будут в состоянии многократно полностью уничтожить друг друга". Он полагал, что "мы идем различными путями к достижению одной и той же цели". По мнению Уайта, "это последний самолет в мире, который находится в разработке", он почти умолял Эйзенхауэра оставить его в программе. Но Эйзенхауэр "привел примеры нескольких типов вооружений, которые пережили свою эру, он считал, что мы говорим о луке и стрелах в век пороха, когда обсуждаем бомбардировщики в век ракет". Он отказался поддерживать строительство Б-70*29.

Другой статьей военных расходов, которую хотел сократить Эйзенхауэр, был американский вклад в НАТО. В середине ноября он сказал руководству Министерства обороны, что хочет отозвать из Европы несколько авиационных и наземных частей. Он указал, что Соединенные Штаты держат шесть дивизий в Европе, "которые никогда не намеревались оставлять там на постоянной основе". Единственная причина, на его взгляд, из-за которой можно продолжать держать их там, "заключалась почти в психопатической реакции союзников по НАТО на любое предложение отозвать их". Он также спросил, почему Соединенные Штаты должны держать Шестой флот в Средиземном море, где ответственность за ситуацию несут англичане и французы и где корабли США в случае войны будут заперты. Эйзенхауэр сказал, что это та область политики, в которой он всегда резко расходился с Даллесом, "ибо тот испытывал настоящую фобию, если поднимался вопрос о сокращении этих сил". Итоговое резюме Эйзенхауэра заключалось в том, что, выводя американские части, Соединенные Штаты вынудят европейцев вносить больший вклад в свою собственную оборону*30.

1960 год оказался для Эйзенхауэра самым плохим за все время его президентства. Он допустил ряд ошибок, особенно в своих отношениях с Хрущевым и Кастро, ошибок, которые были вызваны его склонностью к секретности, граничившей с фетишизмом, и его доверием к ЦРУ, которое этого не заслуживало.

Он надеялся оставить свой офис в атмосфере растущего доверия между сверхдержавами, уменьшения коммунистической угрозы в Латинской Америке, укрепления безопасности Берлина и развития процесса разоружения. Однако эти цели внутренне противоречили друг другу, что и явилось одной из причин отсутствия успеха. С одной стороны, Эйзенхауэр пытался вдохновить Хрущева и американский народ своим видением мирного сосуществования; с другой — он был готов пойти практически на все, чтобы отделаться от Кастро. Его готовность рисковать по-крупному в поисках путей разоружения уравновешивалась его нерасположенностью рисковать в формировании новых взаимоотношений с Кастро и с Кубой, да и с латиноамериканским радикализмом вообще.

Основным фактором неудач, которые постигли Эйзенхауэра в 1960 году, были силы, находившиеся вне его контроля. Он старался сосредоточить свои усилия на проблемах мира, а его коллеги-политики — на президентских выборах. Характерной особенностью таких выборов в эру холодной войны было стремление каждой партии превзойти другую в обещаниях действовать жестко по отношению к коммунистам (Эйзенхауэр сам использовал эту схему против демократов в 1952 году). Действовать жестко означало прежде всего больше затрат на вооружение; Эйзенхауэра возмущало, что оба кандидата обещали делать именно это. Пресса была готова скорее усматривать опасности в мирном сосуществовании, чем надежду. Влиятельные лица в таких бюрократических учреждениях, как ЦРУ, Комиссия по атомной энергии, Объединенный комитет начальников штабов, Министерство обороны, а также их поставщики из оборонной промышленности были категорически против любого проблеска мира, и, объединившись, им удалось саботировать старания Эйзенхауэра. Несмотря на его усилия, холодная война к концу 1960 года стала более опасной, отношения — более напряженными, чем они были в начале года.