Пол Баррел - Королевский долг

14 декабря 1995 года в Лейнсборо Хоутел на Гайд-Парк-Корнер состоялся рождественский обед для служащих принца и принцессы Уэльских. Именно в этот день принцесса решила нанести удар Тигги Легге-Бурк.

«Поехали со мной», — сказала Диана. Мы проехали мимо Найтсбриджских казарм, через Гайд-парк, под каменную арку — она нажала на кнопку в автомобиле, и шлагбаум под аркой поднялся. «Мне нравится ездить напрямик» улыбнулась она. Когда мы подъехали к отелю, оказалось, что мы опоздали и прием для сотни гостей уже начался.

Мы вошли в зал, и все взгляды устремились на принцессу. «Не отходи от меня. Смотри за тем, что происходит», — сказала она, не переставая улыбаться, и пошла через толпу к Тигги Легге-Бурк, которая стояла в противоположном конце зала. Я шел за ней по пятам.

— Здравствуй, Тигги. Как поживаешь? — спросила принцесса, улыбаясь.

И тут же, не дав ей ответить, добавила с притворным сочувствием:

— Мне так жаль . То, что случилось с твоим ребенком просто ужасно!

Лицо у Тигги исказилось от горя. В глазах застыли слезы. Она вышла из зала вместе с лакеем принца Чарльза Майклом Фосеттом. Я повернулся к принцессе, но она уже общалась с кем-то в толпе. Орудия Дианы дали залп по лагерю принца Чарльза. Отлично сработано, подумала она. — Ты видел, как она на меня смотрела, Пол? Она чуть не потеряла сознание! — сказала принцесса.

То, что произошло в Лейнсборо, вызвало всеобщее смятение в обоих дворцах — и в Букингемском и в Сент-Джеймсском. Принц Чарльз позеленел. Слухи дошли до самой королевы, и она пришла в ужас. Служащих охватила паника из-за ядовитого замечания принцессы. На следующей неделе Тигги наняла адвокатов, чтобы опровергнуть заявление Дианы, и было официально заявлено, что «лживые слухи, которые муссируются в последнее время… крайне негативно сказались на моральном состоянии нашего клиента. Подобные заявления совершенно безосновательны».

Действия принцессы возымели должный эффект. В результате началось подпольное расследование, которое возглавил личный секретарь королевы сэр Роберт Феллоуз. Через четыре дня после случившегося в отеле он лично позвонил принцессе, своей свояченице, чтобы разузнать, что именно имела в виду принцесса и на каких фактах она основывалась, когда разговаривала с Тигги Легге-Бурк. Принцесса объяснила правой руке королевы суть своих заявлений: что у Тигги была любовная связь с принцем и что ей пришлось сделать аборт. Диана даже сообщила точную дату аборта.

— Ну вот. Теперь началось официальное расследование. Роберт пообещал все узнать, — сказал она после этого звонка.

Сэр Роберт Феллоуз был подходящим человеком, чтобы заниматься такими деликатными вопросами. Поговорив с принцессой, он вознамерился узнать правду.

Он выяснил, что Тигги Легге-Бурк — которую тоже «дотошно расспросили» — действительно дважды в 1995 году была у своего личного гинеколога, один раз летом, другой раз осенью. У нее были «женские проблемы». Еще она дважды побывала этой осенью в больнице.

Но сэр Роберт решил, что заявление принцессы беспочвенно. Вскоре во дворец пришел посыльный в униформе и вручил мне официальное письмо от сэра Роберта.

Принцесса вскрыла конверт серебряным ножом для резки бумаги и недовольно покачала головой, прочитав письмо. «Как обычно! — сказала она. — Ты только посмотри, Пол».

Сэр Роберт писал:

Ваши заявления относительно Тигги Легге-Бурк совершенно беспочвенны. Ее отношения с принцем Чарльзом всегда оставались сугубо деловыми.

В день предполагаемого аборта она была в Хайгроуве с Уильямом и Гарри. В ваших же интересах отказаться от подобных заявлений. Вы неправильно все поняли.

Итак, расследование показало, что обвинения принцессы были ошибочны. Более того, сэр Роберт Феллоуз даже приложил к письму записку свояченице, в которой подчеркнул, что она была неправа: «Это письмо от человека, который полагает, что ты просто неправильно все понял должна это понять — пожалуйста , поверь мне».

Если посмотреть на это со стороны или непредвзято разумеется, принцесса действительно была неправа.

В конце 1995 года личный секретарь принцессы написал ей письмо. Патрик Джефсон решил уйти от Дианы. Он стал еще одним служащим, который ушел сам, не дожидаясь, когда его уволят. Он уже долгое время не мог нормально работать с принцессой. Было очень грустно смотреть, как они отдаляются друг от друга, — потому что, во-первых, он был настоящим профессионалом, а во-вторых, когда-то они с принцессой были хорошими друзьями. Как-то раз меня даже послали в фирму «Аспри & Джеррард» — к королевским ювелирам — чтобы я выбрал для него золотые запонки с его инициалами. Принцесса разрешала ему в пятницу уходить с работы пораньше и возвращаться аж в понедельник, чтобы он мог проводить побольше времени со своей семьей в Девоне. Но постепенно она стала сама принимать решения, не посвящая в них секретаря, и сама заниматься своей корреспонденцией — ее письма я лично посылал с факса в буфетной. У королевского служащего нет никакого будущего, если его перестают слушать и замечать во дворце. Последней каплей были для него интервью для «Панорамы» и эпизод с Тигги Легге-Бурк. В своем письме, которое однажды пришло в Кенсингтонский дворец, он выразил свои чувства по отношению к сложившейся ситуации: он сказал принцессе, что не может больше сотрудничать с принцессой, ему кажется, что он не нужен принцессе.

«Крысы всегда первыми бегут с корабля, Пол, — заявила Диана. — Похоже, тебе придется стать дворецким, секретарем и придворной дамой. Теперь ты у штурвала!»

К счастью, мне не пришлось заниматься связями с общественностью. Этим занялась новая служащая — Джейн Аткинсон. Ей было поручено повысить рейтинг Дианы, который стремительно падал после случая с Тигги Легге-Бурк. Ассистентка принца Чарльза требовала извинений, но принцесса не хотела идти на уступки. В то время она думала совсем о другом. Она только что получила ужасное известие. Перед самым Рождеством королева и принц Чарльз нанесли сокрушительный удар по Кенсингтонскому дворцу. И правящий монарх, и наследник трона требовали развода.

Впрочем, слово «развод» не сильно напугало принцессу. Она часто пользовалась им, чтобы припугнуть мужа в последние годы их брака. Она много раз кричала о нем принцу Чарльзу, как ребенок, который в приступе гнева кричит родителям, что убежит из дома, даже и не думая этого делать. Я часто говорил с принцессой о том, что ее никто не понимает, как ей должно быть больно в этой ситуации, какие «муки» — по ее выражению — она испытывает, а также о том, что все это помогает ей стать сильнее. Но в таких разговорах она всегда давала понять, что все еще любит принца Чарльза, как бы он ее ни обижал. После разрыва с ним она обрела свободу и душевное равновесие, но Диана часто говорила: «Развод — не выход из положения».