Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой – 4.

Открыв шкатулку, она сказала:

— Прими от меня сей дар, дорогая племянница, и пусть это приданое принесет тебе больше счастья, чем предыдущей владелице.

Мария стала вынимать драгоценности из шка-тулки, восхищаясь ими, и мне удалось заметить, что на самом верху лежало простое ручное' зеркальце в самой обыкновенной резной деревянной оправе — я часто видел точно такие же во время моего прошло-го посещения Московии — в деревне они были почти у каждой молодой женщины.

— Мне? Господи, а что это? — восхищенно спроси-ла Мария.

— Это приданое покойной твоей тезки Марии Тверской — первой супруги великого московского кня-зя, отравленной, как мне говорили, злыми завистни-ками, — невозмутимо ответила Софья. — Я не же-лаю, чтобы у моего мужа оставались какие-либо вос-поминания о ней. Ты меня понимаешь, Андреас?

Марья в ужасе отдернула руку.

— Нет-нет, тетушка, спасибо, я не возьму это!

— Почему же? — холодно улыбнулась Софья.

—. Неужели вы хотите, чтобы оно принесло несча-стье и мне?

— Не говори глупостей, Мария! — резко прикрик-нул на дочь Андреас и улыбнулся Софье: — Спасибо, дорогая, я тебя прекрасно понимаю — ты совершен-но права — нечего делать этим побрякушкам в тво-ем доме, где только ты должна быть единовластной хозяйкой! - Онподмигнул сестре и мягко сказал до-чери; — Поблагодари тетку за решение твоей про-блемы и ни о чем не беспокойся — пройдя через мои руки, эти камешки станут совершенно безвредны-ми — еще увидишь, как они тебе пригодятся! Нам по-ра, Помогая!

— Пусть никто не увидит, что вы отсюда выно-сите, — сказали Софья и протянула Андреасу прине-сенное вместе со шкатулкой тканое покрывало.

Андреас тщательно завернул в него шкатулку, и Софья пошла проводить брата и племянника к по-тайному выходу на пустой задний двое ее части кремлевского терема.

Вскоре она вернулась, но я не торопился вылезать, потому что знал о еще одном свидании великой кня-гини, намеченном сразу после первого. И действи-тельно, mym же вошла Береника и сказала:

- Он уже ждет.

Софья велела звать, и вошел мастер Аристотель Фьорованти.

И вот тут-то они заговорили по-итальянски.

Они говорили очень быстро, и я понял только, что речь идет о каких-то книгах и какой-то по-стройке, но, слабо владея языком, не уловил никакой связи между этими понятиями… Быть может, речь шла о строительстве библиотеки, хотя ничего по-добного в Москве не строится — это было бы поздн-о укрыть… .

Великая княгиня легко и певуче с искренним насла-ждением заговорила по-итальянски, называя мастера его подлинным именем, а не привычным русским прозвищем Аристотель, присвоенным ему московита-ми в знак уважения к его многочисленным талантам:

— Мой дорогой Родольфо, я надеюсь, ты пришел сообщить мне, что выполнил мою волю и построил то, что обещал.

— Да, великая княгиня, — почтительно и низко склонился Фьорованти, по-европейски отставив назад ногу. — И смею вас заверить, что нигде в мире нет больше такого рода постройки. Ваши книги сохранят-ся навеки.

— Что ж, пойдем посмотрим.

Они уже направились к выходу, когда вдруг сзади раздался почти собачий визг и из будки вылез сонный Савва. Встряхнувшись и как бы неожиданно увидев людей, он шутовски поклонился и, звеня бубенцами, бросился к своей хозяйке.

— Нет, Савва! Оставайся здесь! — приказала она, указывая повелительным жестом на будку.

Савва заскулил, завилял привязанным сзади хво-стом, подметая им пол, как веником, одним словом, проявил все свое искусство, но великая княгиня бы-ла неумолима. Более того, она не на шутку рассерди-лась и топнула ногой, указывая уже не на собачью будку, а на противоположную дверь. Это означало, что Савва должен был удалиться в свою каморку, где он жил, и не высовывать Оттуда носа, пока его не по-зовут…

..Я ничего не мог поделать, кроме как подчиниться. Но я постараюсь впоследствии узнать, о чем шла речь и куда ходили Софья с Аристотелем.

А пока есть время и никто меня не тревожит, отвечу на заданные мне в предыдущем послании во-просы:

1. Каковы условия жизни?

Условия замечательные. Я имею отдельную неболь-шую комнатку, недалеко от покоев великой княгини, но в части терема, противоположной той, где живут ее фрейлины. В комнатке помещается лавка с пуховкам, где я сплю, и стол, за которым я сейчас сижу. Кормят меня отменно, и если бы я любил вы-пить; то скоро, наверно, бы спился — здесь все пьют по каждому поводу и без него, не зная удержу и меры. Как и было ранено заранее, с целью облегчения пере-дачи писем я сразу же показал княгине, что умею чи-тать и писать разумеется, только по-русски), и на-писал коряво и с ошибками письмо своей старушке матушке, у которой я единственный сын и кормилец. Надеюсь, если дело дойдет до проверки, какая-нибудь наша престарелая сестра будет находиться по со-ответствующему адресу в Угличе, дабы с гордостью подтвердить, что ее горбатый сын Савва действи-тельно лично служит не кому-нибудь, а самой вели-кой княгине.

2. В чем нужна помощь?

Только в одном. Мне срочно необходим учитель итальянского языка. Пусть брат Алексий наложит на меня епитимью за какой-нибудь грех, чтобы я ка-ждый день Желательно ночью) молился в отдельном помещении храма по два часа в течение месяца. Най-дите мне хорошего учителя, и через месяц я буду по-нимать самые сложные тексты, а не так, как про-изошло сколько что, когда я практически ничего не понял. Книжных знаний латыни недостаточно живой язык совсем другой. А ведь, возможно, именно этот разговор Софьи с итальянцем скрывал какую-нибудь очень важную тайну, другого ключа к кото-рой уже никогда не будет…

Во славу Господа Единого и Вездесущего!

Савва Горбун как в воду глядел. Разговор великой княгини с мастером Аристотелем

представлял собой настолько великую тайну, что она

так и осталась не раскрытой на многие столетия. Не раскрыта она и сейчас.

…Аристотель держал в руках маленькую странную лампадку из толстого стекла. Внутри мерцал слабый огонек.

— Через минуту он потухнет, потому что лампадка запаяна — там нет воздуха, — шепотом сказал Аристо-тель. — Мы должны пробыть здесь не больше минуты, чтобы не нарушить температуры — она подобрана так, чтобы все это сокровище хранилось не менее ты-сячи лет и чтобы время не повредило его.

Софья осматривала небольшое подземелье, стены которого были отлиты из толстого темного стекла, и не было в этих стенах ни одной щели.

Она попыталась быстро сосчитать ровные запаян-ные ковчежцы, но сбилась со счета, да и разве важно все это? В конце концов, книги, какой бы они ни были