Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой – 4.

— Наверно, так должно быть в жизни, — сказал Иван..— Все старое рушится, а на его месте возникает новое.

- Будет ли новое лучше старого?

— Непременно, отец, таков непреложный закон жизни. Где сейчас Марья?

— В Москве. Она теперь первая дама при дворе юной великой княгини.

— Она все еще служит вашей вере?

— Ты не должен об этом спрашивать. Ты обещал,

что все забудешь.

— Ты прав, отец. Я не должен. Меня на самом деле совершенно не интересуют ваши дела. Меня гораздо больше интересует, какие, картины напишут в ближай­шее время мастера Леонардо, Джотто и Микелан-джело…

И августа

…Утренняя звезда ярко сверкала в светлеющем небе над воротами сожженной Бартенев-ки. Лив Генрих Второй спокойно спал в своей при­стройке и ничего не слышал. Филипп Бартенев, в ру­бище, босой, дремал, повернувшись лицом к стене, на обгорелых досках горницы своего бывшего дома под открытым небом.

Даже бездомные псы давно покинули это разорен­ное место, и только пение утренних птиц нарушало тишину.

Изможденная молодая женщина в лохмотьях с уси­лием приоткрыла ворота, вошла во двор и оглянулась.

Она сразу увидела Филиппа.

Женщина уронила узелок, который держала в ру­ках, села на землю й расплакалась.

Потом она на четвереньках подползла к неподвиж­ному телу Филиппа и ласково, едва прикасаясь, погла­дила по седым волосам на голове.

Филипп вздрогнул и открыл глаза.

— На всем белом свете у меня больше никого не

осталось, кроме тебя, — прошептала женщина.

— Кто ты? — спросил Филипп, изумленно разгля­дывая её лицо. ,

— Чулпан. Утренняя звезда. Ты сказал когда-то, что я найду человека, для которого стану утренней звез­дой.

Филипп протер глаза, осмотрелся вокруг, увидел разоренную, сожженную дотла Бартеневку, поросшую крапивой и дикими травами, и вдруг какая-то невиди­мая пелена как бы спала с его глаз.

Он положил руку на плечо Чулпан и, вглядываясь в ее глаза, спросил:

— Ты — Утренняя звезда?..

15 сентября

….Через две недели после Нового года, который праздновался в Московском княжестве 1 сентября, в Медведевке произошло важное событие.

Отец Мефодий крестил хозяйского первенца, ро­дившегося 9 сентября в день празднества Рождества Пресвятой Богородицы.

Год жизни, проведенный день в день вместе с Ан-ницей, успокоил ее, прежние страхи и печали отошли в прошлое, и нежная любовь стала главной в жизни супругов.

Нарекли первенца Иваном, хотя долго спорили, по­тому что Анница хотела увековечить память своего ба­тюшки Алексея, но Василий твердо пообещал ей, что этим именем будет наречен следующий мальчик.

Василий пригласил на это торжество всех своих друзей и даже заранее послал Алешу к князю Андрею в Литву с приглашением.

Андрей приехал, пришли все Картымазовы, Леваш Копыто с Ядвигой и ее двумя детьми Кожуха.

Восемнадцатилетний Петр Картымазрв трогатель­но и заботливо ухажийал за своими племянниками — годовалыми младенцами Настеньки — Павлом и Оль­гой. Федор. Лукич, печальный, но'спокойный, поздра­вил Медведева.

— Жаль Филиппа, — сказал он. — Кто бы мог поду­

мать? А ведь такой крепкий парень.

Вдруг дверь в горницу распахнулась, и Гаврилка крикнул вр весь голос:

— Филипп Алексеевич Бартенев!

Все застыли неподвижно. До этого дня Филипп ни с кем не проронил ни слова и не покидал своего пепе­лища.

Согнув голову, он вошел в дверь горницы и, раски­нув руки, обнял Медведева.

— Поздравляю, Василий. Ты продлил себя во вре­мени.

— Ты тоже, — ответил Василий, обнимая его, и тут увидел входящих следом Генриха и маленькую худень­кую незнакомую татарку.

Он ни о чем не спросил Филиппа. Филипп бережно взял из рук Василисы Петровны своих близнецов и прижал их к груди. Картьшазовы окружили его. Андрей отвел Медведева в сторону.

— Это ты увез Вельского? — спросил он.

— Да, — ответил Медведев. — Но это ничего не ме­

няло. А как вы раскрыли заговор?

— По доносу. Князь Олелькович написал грамоту,

именуя себя великим князем, и в этой грамоте обещал

некоему Степану Ярому место стольника.

- Кому-кому? — изумился Медведев. — Степану Ярому?! Но он же сгорел на пожаре в Новгороде.

— Ты его знаешь?

— Еще бы! Это негодяй, который убил отца Настень­ки и Филиппа. Я был уверен, что он мертв.

— Ты ошибался. Я охотно помог бы тебе отправить его на тот свет, тем более что это совпадает с желани­ем короля, но в настоящую минуту его нет в Литов­ском княжестве. У нас есть сведения, что он под дру­гой фамилией переехал к вам.

— Отлично. Я его поищу.

— Не надо сегодня думать о врагах. У тебя замеча­тельный день. Ты стал отцом. Я тебе завидую.

Андрей вздохнул и продолжил:

— Знаешь… Со мной происходит что-то странное.

Ты помнишь Варежку, дочь разбойника Антипа? Сейчас ей тринадцать лет, и она учится в монастыре, ми­мо которого я иногда проезжаю… Она становится настоящей красавицей.

— Ты хочешь сказать?.. — Медведев удивленно по­смотрел в глаза Андрею.

— Нет-нет, я ничего не хочу сказать. Забудем об этом. Я рад, что моим людям не удалось тебя догнать

тогда. Впрочем, я в этом не сомневался.

— Я е большим трудом убежал от тебя. Знаешь, я не уверен, был ли во всем этом какой-либо смысл.

— Можешь не сомневаться, — улыбнулся Андрей. —

Не было никакого.

— Зачем же мы все это делаем?

Андрей пожал плечами, обнял Василия, и они вме­сте пошли обнять Федора Лукича и Филиппа.

Медведев ощутил живое, трепещущее тепло рук друзей, обнимающих его.

А может, именно в этом и есть весь смысл?

Конец книги четвертой Июнь 2006 г .