Курт Айхенвальд - Информатор

– Когда состоится суд над Уайтекером, – продолжал адвокат, – за ним будет следить вся мировая пресса. Я расскажу о Марке все – и хорошее, и плохое. Я расскажу о том, что он был совершенно не подготовлен, и обо всем остальном, что произошло с ним. Ваши потенциальные осведомители прочтут репортажи в «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал» и узнают, чего стоило Марку его согласие сотрудничать с вами. И тогда, – заключил Эпстайн, широко раскинув руки, – больше никто не захочет звонить вам и сообщать о преступлении.

Первым нарушил молчание Джек Кини, помощник генерального прокурора, исполнявший обязанности начальника уголовного отдела:

– Да-а, защиту в этом деле представляет, безусловно, незаурядная личность.

Эпстайн покинул конференц-зал, не заключив никакой договоренности о судьбе Уайтекера, но сделал большой шаг вперед. Окончательное соглашение можно заключать лишь после нескольких встреч с прокурорами. Эпстайн полагал, что Уайтекера приговорят к пяти годам тюрьмы, но, возможно, судья чуть снизит этот срок. Это лучшее, на что можно было надеяться. Однако Уайтекер, узнав о беседе адвоката с прокурорами, пришел в негодование. Его возмутило даже то, что Эпстайн посмел заикнуться о возможности признания Уайтекером своей вины.

– Это несправедливо! – стонал он. – Преступники сидят в АДМ, а Министерство юстиции их покрывает. Из меня сделали козла отпущения!

Надо не договариваться с прокурорами, а предъявить им иск, заявил Уайтекер. ФБР обошлось с ним несправедливо. Если подать иск, они пойдут на попятный. Эпстайн его не слушал. Уайтекер уже не раз жаловался, что на него ополчился весь мир. Он был оторван от реальности.

– Марк, что вы от меня хотите? – спросил Эпстайн устало. – Поймите, вы украли девять миллионов долларов и практически объявили об этом на весь свет на первой странице «Чикаго трибюн». И теперь мне приходится нейтрализовать последствия ваших поступков. У нас мало козырей на руках, но я постараюсь использовать их наилучшим образом, чтобы свести наказание к минимуму.

Эпстайн повторял свои доводы снова и снова, пока ему не показалось, что он убедил Уайтекера. Однако через несколько дней в офис адвоката от Уайтекера пришел факс на фирменном бланке компании «Биомар».

«Мы с Джинджер в последние недели долго обсуждали, какие шаги лучше предпринять. Мы решили пойти в направлении, противоположном тому, куда вы нас вели».

Дочитав письмо, Эпстайн бросил его на стол.

Итак, его уволили. И это настоящая радость.

«Ну вот и прекрасно, – подумал он. – Пусть теперь голова болит у кого-нибудь другого». {400}

Уайтекер подыскивал нового адвоката и хватался то за одну, то за другую кандидатуру. Прежде всего он обратился к Ричарду Курту, практиковавшему в иллинойсском городе Дэнвилл. Уайтекер проникся к нему доверием после того, как Курт помог ему продать дом в Моуикве. С тех пор они не раз обсуждали положение Уайтекера; к тому же доходившие до Уайтекера отзывы о Курте убеждали его в том, что такой защитник ему и нужен. {401}

Но Курт специализировался по делам о банкротстве и причинении личного вреда. Чтобы вести дело Уайтекера, ему был нужен помощник. Он рекомендовал Уайтекеру Билла Уокера, своего товарища по юридическому колледжу, у которого была собственная компания в Грэнит-Сити, Иллинойс. Нескладный человек с копной седых волос, Уокер был шумлив и агрессивен. Его возмущало уже то, что кому-то пришло в голову выдвинуть обвинения против Уайтекера. Понятно, что позиция Уокера понравилась Уайтекеру, и он нанял его не задумываясь.

Так защитниками в одном из самых сложных «беловоротничковых» дел стали специалист по делам о причинении личного вреда и его друг, никому не известный провинциальный адвокат.

6 ноября в 10.25 факс, установленный в юридическом отделе АДМ, выдал страничку, адресованную главному юридическому советнику Рику Рейзингу.

Это было одно из сотен полученных АДМ в последние годы анонимных посланий, касающихся Марка Уайтекера, – и самое поразительное. {402}

«Я сотрудничал с Объединенным профсоюзом плотников, который выступил инициатором привлечения директоров АДМ к ответственности,

– было написано в письме. –

Профсоюз поддерживает доктора Марка Уайтекера и помог ему с помощью Каргилла найти нового, более сильного адвоката».

Автор письма обращал внимание руководства АДМ на один важный момент:

«Доктор Уайтекер отказался от услуг мистера Эпстайна, потому что тот не хотел предавать гласности некоторые аудиозаписи, характеризовавшие ФБР не с лучшей стороны».

Далее говорилось, что Уайтекеру было трудно работать с местным агентом ФБР, ведущим расследование:

«Несколько раз агент приказывал уничтожить аудиозаписи, потому что они говорили в пользу АДМ. Уайтекер перестал доверять агентам ФБР и начал тайком записывать свои разговоры с ними. Он сохранил несколько кассет, которые ФБР распорядилось уничтожить, и несколько пленок с записью этого распоряжения. Именно эти записи не хотел обнародовать мистер Эпстайн, так как они могли помочь АДМ выиграть дело в суде».

Обратились к определителю номера факса, с которого пришло письмо. Отправитель пытался заблокировать номер, но у него ничего не вышло.

Факс пришел из офиса компании «Биомар интернэшнл» в Северной Каролине.

Из компании, которой управлял Марк Уайтекер.

В вопросе о том, что делать с Марком Уайтекером, команда, занятая в «Битве за урожай», разделилась на два лагеря.

Еще в июле Лассар и Гриффин пришли к заключению, что Уайтекеру следует предъявить обвинение как участнику ценового сговора. Хотя, по словам японских и корейских бизнесменов, практика фиксирования цен была заведена уже давно, с появлением АДМ на рынке Уайтекер стал играть центральную роль в переговорах. Он профукал свой иммунитет, говорили прокуроры, и присяжные нас не поймут, если исключить Уайтекера из числа обвиняемых.

Шепард и Херндон не могли с этим согласиться и обвинять человека, по чьей инициативе было начато расследование.

– Это неправильно, – сказал Шепард во время одной из телефонных конференций. – Если бы не Уайтекер, вообще никакого дела не было бы.

Лассар объяснил свою позицию, добавив, что, даже если Уайтекера приговорят к тюремному заключению за участие в фиксировании цен, этот срок, скорее всего, не добавится к сроку за мошенничество, а будет засчитан параллельно с ним.

– Если никакой фактической разницы не будет, тогда чего ради добиваться этого несправедливого приговора, Скотт? – спросил Херндон.

– С его болезненной психикой он не сможет воспринять такое решение адекватно, – добавил Шепард. – Бог знает что он выкинет, узнав об этом.