Людмила Штерн - Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском

Оттуда мы выехали на Приморское шоссе и двинули за город. Иосиф хотел навестить Мишу Мейлаха, который в то время находился в санатории в Сестрорецке. Мейлах просил Иосифа заехать к нему попрощаться и уточнить какие-то комментарии к его стихам.

В санаторий Иосиф пошел один, мы с Микой ждали его в машине у ворот. Отсутствовал он недолго и вернулся злой, чертыхаясь по поводу Мишкиного занудства. Он сел в машину и спросил, нельзя ли взглянуть на «ту самую дачку...». Он имел в виду дачу, где происходила роковая встреча Нового года с поджогом занавесок. Мы поехали в сторону Зеленогорска и показали ему этот стоящий в лесу зеленый двухэтажный дом. (Я сфотографировала его в 2000 году. – Л. Ш .) Он хорошо виден за соснами с Приморского шоссе справа, при въезде из Комарова в Зеленогорск.

(В мае 2000-го, во время конференции в «Звезде» по поводу шестидесятилетия Бродского, мы с Шейниными поехали в Зеленогорск взглянуть на эту дачу. Теперь она выкрашена в синий цвет, запущена и производит впечатление нежилой. – Л. Ш .)

...Иосиф попросил остановиться, вылез из машины и направился к даче. Мы с Микой тактично остались в машине на шоссе.

Его не было минут пятнадцать. Вернулся он мрачный и удрученный. От утреннего возбуждения на взморье не осталось и следа.

По пути назад мы заехали в Дом творчества кинематографистов в Репине, где тогда жил Илья Авербах с женой Наташей Рязанцевой. Мы у них пробыли около часа. Иосиф читал стихи – «Сретенье», «Одному тирану» и «Любовь». Это была последняя поездка Бродского на перешеек и последняя встреча с Авербахом, которого Иосиф явно любил и даже побаивался, что вообще было ему совершенно не свойственно...

Я прощался с Иосифом с горьким чувством утраты. Надежды, что мы когда-нибудь увидимся, не было никакой».

...Нo колесо истории скрипнуло, повернулось, и абсолютно невыездной Миша Петров был приглашен поработать и в Оксфорд, и в Принстон. Так что с Бродским они увиделись, и не раз.

24 июня 1995 года Мише Петрову исполнилось шестьдесят лет. Они с Майей жили в то время в Принстоне и решили затеять гранд-бал. Должен был приехать и Бродский, но, к сожалению, не смог. Он позвонил в середине праздничной трапезы, велел Мише взять карандаш и записать его поздравление.

...Я не провожала Бродского в аэропорт, потому что рано утром 4-го июня улетела в экспедицию в Днепропетровск. Мы еще раз попрощались по телефону.

В течение трех лет мы регулярно навещали Марию Моисеевну и Александра Ивановича. После отъезда Иосифа они внезапно и заметно постарели. Их здоровье, настроение, общее состояние души и тела целиком зависели от его звонков, и, надо отдать Бродскому должное, он звонил домой часто.

Впрочем, из этих звонков мы не могли составить представления о его реальной жизни. Иосиф сообщал родителям только то, что, по его мнению, им надо было знать, – в основном повседневные, «бытовые» новости.

Несколько раз мы присутствовали при их коротких и не слишком содержательных разговорах. Например: «Как вы? – А ты-то как? – Какая погода у вас? – У тебя в доме хорошо топят? – Не беспокойтесь, у меня тепло. – Ты брюки хоть гладишь? Я сколько раз говорила, не забудь зимнюю шапку, а ты ее под диван забросил. Все ходят без шапок? Наверно, купить новую денег нет?»

На самом деле было совершенно неважно, кто что говорил: самым главным для них было услышать его голос и убедиться, что где-то на другом конце земли, за морями, за лесами жив и здоров их мальчик. Впрочем, мальчик был не так уж здоров, но от родителей тщательно это скрывал.

Однажды мы пришли к Бродским через несколько минут после Осиного звонка. Александр Иванович был мрачен, а Мария Моисеевна выглядела заплаканной. Мы спросили, чем они расстроены. Мария Моисеевна, показав подбородком в сторону мужа, сказала, что они поссорились, потому что он накричал на Осю по телефону.

– Понимаете, детка, я спросила, что у него сегодня на обед. Он сказал, что до обеда далеко и «вообще, какая разница». Я спросила, а вчера что ел? И знаете, что он сказал? Он сказал: «Точно не помню... кажется, индейку с рисом, арбуз и мороженое с клубникой».

– Так что плохого? – спросил Витя. – Замечательный, по-моему, обед.

– А то, что не надо врать! – рявкнул Александр Иванович. – Он что, нас за идиотов считает? Какой арбуз в январе? Какая клубника? Зачем он ваньку валяет? Ведь знает, что мать волнуется...

Мы тоже про себя осудили Оську: и чего выпендривается?

(В те годы Жванецкий еще не придумал свою знаменитую шутку: «Когда у вас в продаже появляется свежая клубника? – В шесть утра».)

Перед отъездом в эмиграцию мы зашли к Бродским попрощаться. Александр Иванович сказал: «Ребята, вы знаете, как мы с Масей вас любим. Грустно, что уезжаете. Но, с другой стороны, приятно сознавать, что рядом с Осей будут близкие люди. Присматривайте за ним и пишите... только правду».

Kaпризы судьбы: уезжая, Иосиф поручил нам присматривать за родителями, а теперь мы получили задание присматривать за ним.

Уехав из Ленинграда, мы не прервали связи с Александром Ивановичем и Марией Моисеевной и регулярно с ними переписывались. У меня сохранилось с десяток их открыток и писем. Вот некоторые из них:

Людочка!

Пользуемся случаем и заодно поздравляем Вас с Новым Годом. Будем надеяться, что все полагающиеся в таких случаях благородные пожелания, безусловно, исполнятся.

Письмо задержалось с отправкой, главным образом, из-за Льва Николаевича Толстого, юбилей которого так захватил Вашего друга, что ему было не до нас.

Но теперь он написал, что Вы поселились в исторически интересном месте, а не в какой-нибудь дыре. Всего Вам доброго.

дек. 1979 г. А. и М.

Здравствуйте, Людочка!

Пожалуйста, не считайте нас задавалами или кем-либо в этом роде. Просто мы не знали, куда Вам написать и поблагодарить за интересное письмо, вернее, за репортаж с места событий. Если Вы еще раз напишете нечто подобное, уже введя поправку на современность, то похвалам не будет конца. Вообще надо сказать, что литературное эссе – бесспорно Ваше очередное призвание, мы верим в бесконечие талантов, которые еще не успели раскрыться. Таким образом, мы в ожидании.

А пока мы общаемся с представителями медицинской науки, которые кой в чем помогают, а в антрактах заходим в буфеты, разумеется, диетические, и позволяем себе еще кой-какие развлечения, увы, весьма интеллектуального свойства.

Надеемся, что у Вас все происходит как раз наоборот, чему можно только порадоваться. Поэтому Вам скучновато и не бывает, пускай никогда не будет!