Михаил Филиппов - Осажденный Севастополь

— Чьи?

— Одна — полкового командира, другая — моя. Да и славные же лошади!

— Что же ваши гусары?

— Все со мной пришли.

— Много ли на вас напало? — спросил Меншиков, хмуря брови.

— А, право, не знаю, ваша светлость, кажется, и не много.

— Что же ваше прикрытие? С вами были и два орудия.

— Да я и не догадался…

— Ступайте к себе в полк! — сказал князь.

В это время прискакал и гигант кучер из гусарского обоза. Это был мужик-бородач атлетического телосложения. Соскочив с лошади, которая едва выносила бремя такого седока, кучер стал отвечать на допрос князя.

— Ну добра лошадь! — сказал он для начала. — Слава Богу, ускакал, а кабы да на пристяжной, так нет! Там и осталась, сердешная. Ну уж страсти! Насмотрелся! Во шапки! (Он показал величиною чуть не в сажень.)

— Многих убили? — спросил князь.

— Страсти Господни! Как секнет — с Терешки башка долой. Секнет — Степан покатился. Никому нет пардону! Вижу, неладно. Я с возу, хвать за оглоблю, оглоблю-то перешиб, лошадь и выскочила. Я на нее как сигну и да как припущу! А ён за мной пушкой: "буц! буц! буц!" Да, видно, мимо.

— Что же парк?

— Да, я чай, никто не выскочил! Они пардону не дадут.

— Как же это ты, братец, оглоблю переломил? — сказал князь. — Стало быть, есть у тебя сила?

— Да есть-таки дарование! Сгоряча я хватил: когда тут, думаю, рассуждать! Напер на оглоблю, она и треснула.

— А что, взять бы тебе оглоблю да отлущить француза? — сказал Панаев.

— Нет, барин, уж больно страшно! — ответил силач, вздрогнув и покачав головой. — Во шапки! — прибавил он, снова показывая руками.

— Шапки ею ты испугался? Да тебе, брат, на одну ладонь мало трех таких шапок.

— Пожалуй что и мало! — вдруг согласился кучер, как бы впервые поняв неосновательность своего испуга.

— Так что же ты?

— Да что делать! — сказал Силаев, на этот раз совсем уже устыдившийся собственного страха, и ушел, почесывая затылок.

Между тем прискакал и командир парка полковник Хамрат, георгиевский кавалер, которого насилу разбудили в то время, когда англичане уже начали грабить наш обоз.

— Да что у вас там? — спросил его князь Меншиков, думая, что хоть от него добьется толку.

— Вот как есть остался! — отчаянным голосом произнес Хамрат.

— Как? Что?

— Ни нитки не осталось! Нечем переодеться! Я в одной рубашке!

— Да черт возьми, господин полковник, — воскликнул Панаев, позволявший себе многое в присутствии благоволившего ему князя Меншикова, — вас спрашивают о парке, а не о ваших вещах!

— Да, в парке пропало двенадцать повозок. Мы сами в этой путанице много поломали… Говорят, пропало много офицерских вещей.

Действительно, оказалось впоследствии, что весь офицерский обоз Веймарского полка попал в руки английских солдат, которые радовались, как дети, рассматривая доставшееся им добро.

Меншиков отправил в Севастополь состоявшего при его штабе капитана Лебедева хлопотать о пополнении парка и известить о позиции нашей армии.

С утра в Севастополе всюду замечалась лихорадочная деятельность.

Князь Барятинский [86] Барятинский Виктор Иванович — капитан-лейтенант, офицер для поручений штаба В. А. Корнилова. , один из флаг-офицеров Корнилова, находился на наблюдательном пункте, на Северной стороне, вместе с юным мичманом князем Ухтомским, который был при нем в роли сигнального офицера. Поставив флагшток, они давали сигналы о движениях неприятеля. Жандр производил такие же наблюдения и давал сигнал с библиотеки.

На Южной оборонительной линии работавшие здесь солдаты в первый раз увидели всадника в сюртуке и контр-адмиральских эполетах, в панталонах без штрипок, закатившихся чуть ли не по колено и обнаруживших белье, в шапке, сбившейся на затылок. Это был назначенный Меншиковым командиром всей Южной стороны вице-адмирал Павел Степанович Нахимов. Ехал он задумчиво в сопровождении одного лишь своего адъютанта Фельдгаузена [87] Фельдгаузен Александр Васильевич — вице-адмирал. В 1853 году мичман, адъютант П. С. Нахимова, затем адъютант Ф. М. Новосильского и А. И. Панфилова. и осматривал укрепления.

— Что бы я дал за то-с, чтобы понимать все, как Владимир Алексеевич, сказал Нахимов. — Смотрю и, быть может, не замечаю самого главного-с. Вот вижу, орудия лежат на земле, подле амбразур, — должно быть, тут хотят возвести новые укрепления… Надо спросить Тотлебена, это золотая голова-с… Ну, посмотрел, довольно-с… Едем теперь к генералу Моллеру [88] Моллер Федор Федорович — генерал-лейтенант. В 1854 году командир 14-й пехотной дивизии и начальник Севастопольского гарнизона. .

Поехали к Моллеру, который официально считался командующим войсками в Севастополе, подобно тому как Станюкович официально был командиром порта.

Старик Моллер сам был в переполохе. Он принял Нахимова весьма радушно и хотел прежде всего угостить завтраком, но тот наотрез отказался.

— Вот лучше скажите мне, генерал, какой принят вами план обороны-с? Я ничего не знаю: его светлость дал мне совсем неподходящее назначение-с. Морскими чинами, предназначенными защищать батарею, буду командовать охотно-с. Вот надо бы пополнить запас пороха и снарядов. Для подвоза всего этого-с на батареи надо повозок, лошадей и волов-с. Прошу вас распорядиться, чтобы жители Севастополя все это нам доставили в самый короткий срок-с.

— Но как же это сделать, ваше превосходительство? — спросил Моллер. Для такой реквизиции необходимо сперва объявить город состоящим в осадном положении. Так по закону. Я вам, если хотите, укажу статью свода военных постановлений…

— Объявляйте что, хотите, ваше превосходительство, — с нетерпением сказал Нахимов. — Дело не в этом-с. Я знаю одно: нам нужны повозки, а там как хотите, в осадном положении или без осадного-с.

— Надо бы собрать военный совет, — сказал Моллер. — Я приглашу всех генералов, адмиралов и начальников дистанций оборонительной линии.

— Как угодно-с, а на первый случай мне нужны повозки, волы и лошади, о чем прошу объявить-с всем жителям города…

— Но вы не откажетесь прийти на совет?

— Приду, приду-с, — добродушно сказал Нахимов, — но чтобы мне были повозки-с!

Моллер обещал и сел сочинять приказ.

Военный совет, на котором присутствовал и Нахимов, был непродолжителен. Ждали Корнилова, но он не явился, так как был слишком занят обороной вверенной ему Северной стороны. Без Корнилова на совете хотя и было одушевление, но не было руководителя. Все говорили, что надо бороться до последней крайности, что необходимы решительные меры, но ничего серьезного никто не предлагал. Все как бы ждали, что в последнюю минуту явится настоящий распорядитель, который разместит войска и воодушевит гарнизон.