Йоханнес Штейнхоф - Мессершмитты над Сицилией.

Был один случай в Тунисе, когда два новых унтер-офицера — просто мальчики — прибыли ко мне с докладом. Внешне они полностью отличались, и вскоре оказалось, что и в воздухе действуют совершенно по-разному. Тогда как один из них — атлетически сложенный парень с прямой осанкой — внимательно и искренне синими глазами смотрел мне в глаза, другой осторожно озирался, как будто проводил опись имущества моего жилого фургона. В отличие от своего компаньона он был маленьким, тощим и жилистым, и его голова была увенчана огромной копной волос, в стиле парикмахеров Вильгельма Буша [100] Буш Вильгельм (1832–1908) — немецкий художник и поэт. Он получил известность в 1848 г., когда в сатирическом журнале «Fliegende Blaetter», издававшемся в Мюнхене, начали публиковаться его карикатуры. Позднее Буш стал добавлять к рисункам сатирические стихи собственного сочинения, придумывая целые истории в картинках. Первая его такая работа под названием «Макс и Мориц» была опубликована в 1865 г. и имела огромный успех в Германии. Буш по праву считается одним из основоположников современного жанра комиксов. . Он напоминал мне карикатуры Буша каждый раз, когда я смотрел на него.

— Невероятно, кого они посылают нам, — заметил я Бахманну, когда мы смотрели на уходящую пару. — Только посмотрите на этого тощего малого! И как он надеется атаковать и сбивать самолеты, когда все небо сплошной ад.

— Да, — сказал Бахманн, — я тоже голосую только за высокого блондина. Я бы предположил, что он хороший, смелый игрок и в целом более симпатичный.

Днем позже я сидел с Бахманном, Штраденом и Цаном перед палаткой на краю аэродрома, ожидая команды на взлет. Эти два новичка опробовали свои самолеты, практикуясь в посадке и взлете, это было необходимой предосторожностью перед их вводом в действие. Бахманн и я занимались бумагами, «болтанка в шезлонгах», как он это называл. Он передавал мне бумаги, приказы и папки, давая несколько сопроводительных комментариев о каждой из них, в то время как я читал, диктовал, подписывал и давал указания. Всякий раз, когда нараставший шум двигателя указывал, что к посадочному сигнальному полотнищу приближался самолет, я прерывался и провожал его глазами, ни один командир летного подразделения не может не смотреть, когда один из его пилотов заходит на посадку. Приземление — это критический момент, когда управляемый полет резко заканчивается и наступает кратковременная неуправляемая ситуация, которая не является ни полетом, ни рулежкой.

Есть хорошие посадки — и есть плохие, некоторые из них состоят из серии сильных скачков, а другие являются просто сильным столкновением самолета с землей. Однажды один летчик с чувством юмора сказал, что «полет предполагает посадку», в то время как англичанин — его коллега, за исключением противоположного места приземления, — которого мы принимали в нашей офицерской столовой после вынужденной посадки на побережье Ла-Манша, заметил о его маневре: «Любая посадка, после которой вы остаетесь в живых, хорошая». Вид садящихся самолетов всегда привлекал мое внимание, и мой интерес, конечно, был особенно сильным, когда новичок знакомился со своей машиной.

Я наблюдал за заходом на посадку и подпрыгнул от испуга, когда Бахманн закричал:

— Он забыл о шасси! Смотрите, господин майор, он забыл о своих колесах!

В этот момент винт ударил о землю, и самолет заскользил по ней на брюхе, пока не остановился, подняв облако пыли.

— Поехали! — крикнул я.

Мы вскочили в «кюбельваген» и помчались к месту происшествия. Там мы застали картину, от которой у меня перехватило дыхание. Пилот, встав на колено рядом с жалким объектом с погнутыми лопастями винта, пытался уместить поврежденный самолет в видоискателе своего фотоаппарата. Это был наш «парикмахер»!

— Идиот! — заорал я на него. — Вы действительно, должно быть, безнадежны — разбили один из наших бесценных «сто девятых». Каждый самолет здесь на вес золота, а вы приходите и разносите его на части только потому, что не можете пользоваться своими пятью чувствами. И что теперь, после всего этого, побуждает вас фотографировать этот памятник некомпетентности?

Он смотрел на меня совершенно ошеломленно и, запинаясь от волнения, что-то говорил о том, что «запомнил» и что «будет более осторожным в следующий раз». Когда мы ехали назад, я сказал Бахманну:

— Пусть Фрейтаг получше проверит и выяснит, сможем ли мы отослать «парикмахера» обратно домой. Я сразу сказал, что от этого мальчика не будет проку.

Через некоторое время, возможно неделю спустя, мы встретились с нашими старыми друзьями — «мародерами» из Тебесса [101] Алжирский город недалеко от границы с Тунисом. , которые на сей раз не имели никакого эскорта «Спитфайров». В последнее время их нападения на наши аэродромы стали слишком наглыми и они, казалось, не опасались наших истребителей. На этот раз мы смогли восстановить свою пошатнувшуюся репутацию в глазах своих противников, разбив их боевой порядок и преследуя поодиночке на малой высоте над пустыней. Над Кайруаном [102] Город в Тунисе. мы столкнулись с сильным патрулем истребителей. Имея преимущество в скорости, «Спитфайры» спикировали на нас, чтобы заставить прекратить преследование бомбардировщиков. Завертелась карусель борьбы «Me» и «спитов», огромная спираль, вращавшаяся против часовой стрелки. «Спитфайры» спикировали, и стороны разошлись, чтобы набрать высоту и вернуться на встречных курсах, ведя огонь из своего оружия. В течение некоторого времени никто не мог добиться успеха. Затем я увидел «Me», которого атаковали два «Спитфайра». Пилот перешел в крутое пике, затем грациозно выровнял самолет, начал набор высоты и маневром, который свидетельствовал о совершенных летных навыках, занял позицию позади одного из своих преследователей и короткой очередью сбил его.

После того как мы приземлились, я спросил, кто этот меткий стрелок, и, к своему удивлению, услышал, что это наш «парикмахер», повредивший тогда самолет. Фрейтаг, к чьей группе в то время он принадлежал, подтвердил, что он одаренный летчик, и предсказал ему большое будущее в качестве летчика-истребителя. По-видимому, он был одним из тех весельчаков, которые всегда были бодры, легки на подъем и легко завоевывали симпатию окружающих. Он действительно вскоре одержал вторую победу, но затем встретил свой конец при жутких обстоятельствах. Когда накануне нашей эвакуации из Туниса он днем вырулил на узкую взлетно-посадочную полосу, собираясь взлететь, его протаранил истребитель, совершивший вынужденную посадку с противоположного направления. Он умер ужасной смертью от ожогов прямо в своей кабине.

* * *