Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца

После того как церемония завершилась, я направился к себе в прицеп пришить новые петлицы. Помню, Крендл, стоя в распахнутых дверях, наблюдал за мной.

— Надеюсь, это не означает, что теперь мне придется отдавать тебе честь и выполнять твои приказы, — сказал он.

Я, кажется, улыбнулся в ответ. Мне и в голову не пришло, что я буду отдавать кому-то приказы. И сказал Крендлу, что откровенно говоря, я и не заслужил толком все эти награды, как и повышение в звании.

— Кто же, по-твоему, их заслужил? — недоумевал Крендл. — Уж не он ли? Сидит себе в своем танке, а ты здесь в этой коробочке. У него броня в ладонь толщиной. А у тебя что? Тонкая стенка. А ты командуешь и 2-м полком СС «Дас Райх», и 7-й танковой.

— Никем я не командую.

— Вот как? Не командуешь? — наигранно удивился Крендл. — Он отдает приказ сначала тебе, а ты его передаешь ниже — следовательно, ты командир. Во всяком случае, тебя напрямую связывают с ним.

Ого! Кажется, звучит солидно!

— Ты что, всерьез так считаешь? — не поверил я.

— Еще как всерьез, — ответил Крендл. — Но ты не думай — честь я тебе отдавать не собираюсь!

— Сходи-ка лучше принеси что-нибудь пожрать, — обратился я к водителю.

— Сходишь сам, не безногий.

— А это приказ, — пояснил я.

Крендл долго-долго смотрел на меня, видимо, пытаясь сообразить, шучу я или нет. Я для пущей важности постучал по новеньким петлицам и многозначительно взглянул на него.

— Ага, значит, ты не шутишь, — понял он. И, уже на ходу, обернулся ко мне.

— Ну, ты и собака, Кагер!

Это был первый отданный мною приказ.

Повернув на запад, герр генерал стал наступать на Ле-Пти-Даль. Люфтваффе и выдвинутые вперед разведотряды докладывали, что в большинстве французских городов войск нет. Вблизи Па-Де-Кале мы нанесли удар в тыл отступавшей механизированной колонне противника. Не останавливаясь, мы пронеслись мимо французов и англичан, которые пытались высвободить убитых и раненых из-под искореженной техники. И хотя у неприятельских солдат оставалось оружие, они не воспользовались им, настолько были шокированы нашей внезапной атакой и последующим разгромом колонны.

Герр генерал поручил мне связаться с подразделениями войскового подвоза и совместно с ними разработать нечто вроде графика, с тем чтобы их колонны поджидали нас в определенном месте. Наступление снова обрело темп, и пехотинцы не поспевали за нами. Три-четыре дня спустя почти беспрерывной гонки (остановки делались лишь для пополнения боекомплекта и запасов горючего) мы вышли к побережью. Согласно данным наземной и воздушной разведки французы и британцы укрылись в Сен-Валери, и Роммель поторопился на север, намереваясь окружить город. Пехота по-прежнему безнадежно отставала, и герр генерал, решив не дожидаться ее, немедленно приступил к обстрелу Сен-Валери из 8,8-см и 10,2-см орудий.

Пехотинцы догнали нас уже на следующий день, когда город был осажден, и подвергли Сен-Валери минометному обстрелу. Уже вечером того же дня противник выбросил белый флаг. Герр генерал вместе с офицерами штаба пешком прошествовали через город принять капитуляцию. Я сопровождал их в качестве переводчика.

Роммель, отдав честь, обменялся рукопожатием с французским генералом. Присутствовали и другие французские офицеры высокого ранга. Тогда я еще не знал, что к Роммелю в плен угодили 12 британских и французских генералов.

Я с трудом верил в слова французского генерала:

— Я представляю город Сен-Валери и 12 800 человек личного состава французских и английских войск.

А мне-то казалось, что их здесь всего пара тысяч от силы.

Затем последовала официальная процедура принятия капитуляции, и в тот же вечер мы отпраздновали победу. У всех на языке было одно: герр генерал, 7-я танковая, 2-й полк СС «Дас Райх», 12 800 пленных, среди них 12 генералов.

Герр генерал распорядился, чтобы мы с Крендлом доставили рации в один из отелей Сен-Валери, где расположился временный штаб. По улицам города конвоировали военнопленных. Здание гостиницы было хоть и повреждено во время обстрелов, но когда тебе целый месяц пришлось спать где попало — в палатках, а то и просто под кустом или в траншее, — даже пострадавший от снарядов отель представлялся чуть ли не дворцом.

Под командный пункт герр генерал отвел кабинет, ранее занимаемый управляющим отеля. В первый день я печатал на машинке, передавал по рации сообщения. Потом, это было уже 14 июня 1940 года, из ОКХ и ОКВ стали поступать распоряжения. Правительство Франции бежало, объявив Париж открытым городом. Герр генерал заверил меня, что, дескать, можно считать, что война кончилась. И разрешил мне немного отдохнуть, пока 7-я танковая занималась переформированием и ремонтом техники. В кабинете герра генерала воцарился на это время радист из вермахта, мне же позволили отправиться на пару дней в Па-Де-Кале.

Как только было объявлено о том, что Париж сдан, в Сен-Валери стали возвращаться жители. Надо сказать, что, невзирая ни на что, французы относились к нам вполне лояльно, если не сказать дружелюбно. Непривычно и приятно было зайти во французский ресторанчик и спокойно заказать себе отличную еду с вином.

На второй день нашего увольнения мы с Крендлом на мотоцикле носились вдоль побережья. Вдруг впереди мы заметили несколько машин «Опель Блиц». Рядом расположились минометчики, которые обстреливали воды пролива Ла-Манш. Мы остановились и поинтересовались у них, в кого это они стреляют.

— Да ни в кого! — ответил мне роттенфюрер. — У нас излишки мин — целых 100 штук. Не тащить же их за собой. Вот наш офицер и приказал нам срочно избавиться от них.

— А что в кузовах? — полюбопытствовал Крендл.

— Протухшая еда, — пояснил роттенфюрер. — И от нее придется избавляться.

Подойдя к одной из машин, Крендл вытащил из кузова деревянный ящик дынь. Мы стали сбрасывать их вниз со скал, нас забавляло, как они разлетаются, ударяясь о камни. В общем, вели себя, как малые дети.

— Интересно, а можно стрелять этими дынями? — спросил Крендл.

Подобное только ему могло прийти в голову. Минометчики сказали, что нельзя.

Но роттенфюрер, улыбнувшись, предложил попробовать.

— Можно поставить таймер мины на 15 секунд.

Роттенфюрер произвел необходимые манипуляции, потом велел стрелку зарядить мину в ствол, после этого роттенфюрер, насадив дыню на ствол, отскочил от миномета. Раздался выстрел, мина, раскрошив дыню, унеслась далеко в пролив, а нас с ног до головы окатило пахучей мякотью. Боже, как мы тогда хохотали! До упаду!

Роттенфюрер уже прилаживал следующую дыню к стволу, как вдруг подъехал «Мерседес». Кто-то выкрикнул «Смирно!». Из машины стал вылезать наш герр генерал. Мы спохватились, но было уже поздно —снова выстрел, и дыня, лопнув, залепила капот и ветровое стекло генеральского «Мерседеса». Сам генерал, к счастью, не пострадал. Брезгливо оглянувшись на машину, Роммель подошел ближе.