Владимир Гуляев - В воздухе илы

- Ясно, товарищ командир.

- Ну и хорошо. Ты на всякий случай будь готов прыгать с парашютом. Если самолет перестанет слушаться рулей, я тебе тут же дам команду, и ты должен немедленно покинуть кабину. Не бойся, мы уже над своей территорией. Ты меня понял?

- Понял, командир,- коротко ответил стрелок.

Наш искалеченный "ил" буквально по сантиметрам набирает высоту, мотор надрывно воет на форсаже, а весь самолет дрожит лихорадочной дрожью. Пот уже ручьями струится из-под шлемофона. Гимнастерка давно вся мокрая. Правая рука до того затекла, что пальцы сводит судорога. Несколько секунд удерживаю самолет левой рукой. Правую расслабляю, трясу и делаю ей какие-то упражнения. Потом разжимаю и сжимаю в кулак затекшие пальцы. Наконец, судорога проходит. Вытираю с глаз пот и опять двумя руками удерживаю ручку в нужном положении. Аэродром уже где-то недалеко. Но надо его еще найти. Он ничем особым не отличается от той местности, которая проплывает под нами. Когда долго базируешься на одном месте, то, подлетая к району аэродрома, еще издали начинаешь узнавать привычные ориентиры и отдельные знакомые детали на земле. А тут... Мы сегодня первый раз поднялись с этого аэродрома, и все вокруг было чужим, Ничто не радовало глаз знакомыми очертаниями. Перелески, деревушки, поля, хутора.

И вдруг вижу в воздухе чуть левее растянувшуюся цепочку родных "илов". Это однополчане подстраиваются к ведущему, чтобы идти на задание. Один их вид вызывает несказанную радость в моей душе.

Значит, где-то рядом тот небольшой, но самый дорогой для летчика клочок земли - аэродром. Теперь самое главное точно определить, где он, чтобы зря не кружить,- ведь разворачиваться на нашем самолете очень не просто и даже опасно.

Тщательно просматриваю все похожие на аэродром площадки. Наконец нахожу то, о чем мечтал с момента попадания в самолет крупнокалиберного снаряда. Но это еще не конец вылета. Надо правильно зайти и посадить подбитый самолет.

Если я сейчас отверну вправо, а потом буду заходить на посадку с левым разворотом, то есть дам самолету левый крен, он может вообще не выйти из него, а свалиться в левый штопор, тогда все - из штопора его не вывести. Избегая левого крена, решаю пересечь аэродром поперек, отойти подальше, затем с правым мелким разворотом, как говорят, "блинчиком", зайти на посадочную площадку. Когда буду уже на прямой, выпущу шасси. Смотрю вправо и влево, намечая ориентиры, чтобы по ним точно выйти из разворота на площадку и не доворачивать. Вот аэродром остался сзади. До отказа жму на ручку вправо и на правую педаль. Самолет медленно, нехотя стал входить в правый разворот. Значит, решение принято правильно. Капот медленно плывет по горизонту. А мне надо развернуться больше чем на 270° (строить коробочку невозможно, слишком мелкий разворот). Самолет все время пытается вырваться из правого крена. С огромным трудом удалось его удержать в развороте... Вот уже приближаются и ориентиры, которые были намечены для точного захода. Но, чтобы выйти на них, надо еще круче заложить самолет вправо, а то захода не получится. Нажимаю что есть силы на ручку и педаль. И мне удалось еще что-то выжать из рулей. Самолет как-то странно, юзом, опуская капот, довернулся на узкую полоску аэродрома. Чуть отпускаю ручку и ногу - машина сама вышла из разворота и пытается завалиться на левое крыло. Но я резко перевожу ее в пологое планирование. Пора выпускать шасси. Но тут приходит мысль: "А исправно ли оно?" Ведь снаряд, разорвавшись, мог осколками повредить левое шасси. Оно же рядом. Или пробить покрышку колеса. Однако раздумывать некогда. Даю рукоятку выпуска шасси резко от себя. "Если не выпустится левая нога, тут же убираю и сажусь на "брюхо". С надеждой смотрю на лампочки. Погасли красные и загорелась зеленая правая... А что же с левой? Но вот и она засветилась приветным зеленым огоньком.

От радости я шуранул вперед и рукоятку выпуска щитков, совсем не подумав, что левый щиток может быть поврежден и не выпуститься! Но на наше счастье щитки выпустились нормально. Самолет приподнялся, "вспух". Я увеличил угол планирования и прибавил газку, не давая самолету крениться влево.

Расчет на посадку оказался с "промазом", но это и хорошо, так как если бы что-нибудь случилось, то другие самолеты могли бы тоже сесть, а на пробег и торможение у меня еще места хватало. Газ убрал, выравниваю, выдерживаю самолет, а он все норовит опуститься на левое колесо. Нельзя позволить ему это. Надо выдержать направление - ведь недалеко справа стоянка самолетов, а слева лес. Добираю ручку, и вот колеса катятся по земле!

Выключаю зажигание. Винт еще крутится, а я уже на земле. Механик Веденеев тискает меня в своих объятиях.

- Когда все сели, а тебя нет!.. Я уж, Ленька, подумал недоброе,- сказал он, радуясь нашему возвращению.

- Зря. Не родился еще тот враг, который убьет меня! - ответил я, хохоча от радости. Не сговариваясь, мы нырнули под плоскость. Было интересно увидеть, что же натворил вражеский крупнокалиберный снаряд?

То, что мы увидели, заставило меня застыть в изумлении. От переднего лонжерона до заднего, снизу крыла обшивки не было примерно на четверть его длины. Тяга щитков, проходящая по заднему лонжерону, была совершенно голенькая. И тут я понял, какую сделал промашку, выпустив перед посадкой щитки. Ведь окажись тяга поврежденной или хотя бы погнутой, левый щиток не выпустился бы. И самолет мгновенно свалился бы в левый штопор. Это был бы полный "привет"! А ведь и без щитков можно было нормально сесть, только скорость посадки была бы больше, на 20 километров в час. На такой пустяковой моей недодумке мы могли бы... Сверху крыла эта метровая пробоина уже не выглядела такой страшной после того, что мы обнаружили снизу.

Самолет окружили со всех сторон, подошли летчики и техники из других эскадрилий. Все дивились чудесной способности "ила" держаться в воздухе с такими огромными повреждениями. Нас с Сашей от души поздравляли с благополучным возвращением. Командир эскадрильи Федор Садчиков и командир звена Володя Сухачев, мои самые старые друзья, особенно радовались, что нам удалось так удачно добраться до дома.

Ты пришла к нам, победа!

Минут через сорок нас вызвали на КП полка и дали новое задание. Я сумел уговорить Федора, чтобы он включил меня в шестерку, идущую на задание. Естественно, что комэск выделил мне другую машину, и мы с Сашей вновь поднялись в воздух. Второй вылет прошел благополучно, хотя вражеские зенитки свирепствовали не менее яростно.

Едва мы успели пообедать, как пришел приказ готовиться к третьему боевому вылету. Четверка в составе Федора Садчикова, Володи Сухачева, Николая Дрозда, ну и меня. Возвращались мы на аэродром, когда красный диск солнца уже готов был нырнуть в Балтийское море.