Вадим Медведев - В команде Горбачева: взгляд изнутри

При обсуждении со мной состава Президентского Совета Горбачев сказал: «Что касается тебя, то нам надо вместе держать партию, без которой вообще ничего не получится». Свои соображения на сей счет он вскоре, в начале апреля, и высказал на заседании Политбюро, предложив мне организацию работы Секретариата и ведение его заседаний. Члены Политбюро (Шеварднадзе, Зайков и другие), как я заметил, закивали в знак одобрения, но тут подал реплику Фролов, что если бы он имел право голоса, то воздержался бы. Я даже не успел отреагировать, как Горбачев констатировал: «Принимается при одном воздержавшемся».

Я понимал, что не Бог весть о чем идет речь — ведь все это лишь до съезда. Но тем не менее ответственность громадная. Вскоре я провел расширенное заседание Секретариата с обсуждением хода подготовки съезда с докладами заведующих отделами. Надо было поддержать рабочее настроение в аппарате, который все больше оказывался во власти пораженческого синдрома.

Больше внимания и времени пришлось уделять и местным партийным органам. В апреле — мае я побывал в Ленинграде, Горьком, в Витебской области Белоруссии, где был избран делегатом съезда, провел совещание секретарей ЦК компартий, крайкомов и обкомов по идеологии.

Важной вехой на пути к XXVIII съезду КПСС и Российской партийной конференции явилось совещание первых секретарей ЦК компартий республик, крайкомов и обкомов партии, состоявшееся 11 июня 1990 года. На нем были заслушаны — доклад Рыжкова по вопросам перехода к рынку и мое сообщение о подготовке съезда и партконференции. При обсуждении первого вопроса обстановка была крайне напряженной: с большим трудом руководители первого ранга — на уровне членов ЦК КПСС — поворачивались лицом к реалиям, к пониманию необходимости и неизбежности вхождения в рыночные отношения. Но и действия правительства были далеко неоптимальными, начиная с совершенно непродуманного шага — объявления о реформе цен более, чем за полгода до ее проведения, что привело к полной дезорганизации рынка и его окончательному опустошению.

Вторая часть совещания проходила в более спокойной обстановке.

К этому времени сформировался в основном и делегатский корпус. Был проанализирован его состав. Оказалось, что в сравнении с предыдущим съездом в 2,5 раза упала доля рабочих и крестьян. Зато отмечен резкий рост числа и удельного веса партийных работников. Они составили почти половину делегатов съезда. Этому можно было бы и порадоваться, если бы такой рост отражал повышение авторитета партийных работников. Но вопрос, к сожалению, не в этом, а в непомерной личной выборной активности многих партийных руководителей. Вот лишь один пример. В одном из районов столицы в числе семи делегатов, избранных на съезд, оказались все три секретаря районного комитета партии, а кроме них — еще два освобожденных секретаря партийных организаций. Какое уж тут представительство основных социальных слоев!

В результате мы оказались перед фактом, что предстоящий съезд, имеющий ключевое значение для судьбы партии, по своему составу может оказаться по преимуществу съездом функционеров. Чтобы ни говорилось, какие бы объяснения ни приводились, они не могут оправдать того, что партия, претендующая на выражение интересов рабочего класса, крестьянства и интеллигенции, идет на съезд в таком составе.

И еще один характерный факт. Среди делегатов съезда заметно возросло число научных сотрудников, преподавателей вузов, работников технологических и проектных институтов. А вот крупных ученых, видных представителей творческой интеллигенции практически среди делегатов съезда не оказалось. Очень мало женщин: всего 278, что составляет 6,9 процента.

Руководство ЦК не извлекло уроков из последних выборных кампаний, понадеялось на спонтанность демократического процесса. Учитывая сложившуюся ситуацию, Политбюро выступило с инициативой — пригласить на съезд партии 350 рабочих и крестьян, преимущественно из числа тех, кто был выдвинут кандидатами в делегаты и баллотировался по округам или на конференциях.

В своем выступлении я также изложил соображения о количественных параметрах формирования выборных органов партии на съезде. Имелось в виду, что компартии союзных республик получат право иметь по 5 мест в ЦК независимо от их численности. Это дает 75 членов ЦК. Далее. Компартии союзных республик, краевые и областные партийные организации, а также партийные организации Вооруженных Сил и загранучреждений получают возможность избрать одного делегата от 100 тыс. коммунистов. Это еще 230 членов ЦК. Наконец, вновь избранному Председателю (Генеральному секретарю ЦК) предоставляется право выдвинуть в ЦК коммунистов, работающих в центральных органах, видных деятелей культуры и науки и других известных партии людей. Всего, таким образом, численный состав ЦК КПСС был бы в пределах 355–380 человек. Общая численность Центральной Контрольно-Ревизионной Комиссии могла бы составить 162 человека. Этот подход был принят в дальнейшем и на съезде при некоторой корректировке количественных параметров.

В отношении порядка работы и регламента высказано пожелание провести съезд в течение 8–9 дней, причем один из дней отвести для работы 5–7 секций по основным направлениям партийной деятельности.

Доложены предложения Политбюро и по такому вопросу, как участие в съезде представителей зарубежных партий. С учетом подчеркнутого рабочего характера съезда, акцента на обсуждение внутренних проблем, ограниченных возможностей для работы с гостями сочтено целесообразным не приглашать на съезд зарубежные делегации, а просто опубликовать возможные приветствия от партий и движений, использовать в интересах партийного сотрудничества представителей печати соответствующих партий и движений, аккредитованных в Москве.

Партия шла навстречу своему съезду, и никто не мог предположить, что он окажется последним.

По мере приближения XXVIII съезда КПСС на политической ситуации в стране и партии все в большей мере сказывались события, происходящие в Российской Федерации.

Первые признаки активизации российского фактора появились примерно за год до этого или несколько раньше в публикациях, заявлениях, исходящих от гуманитарной интеллигенции, и прежде всего от писателей, придерживающихся так называемой русофильской ориентации. Крайние выходки со стороны общества «Память» воспринимались тогда, как нечто одиозное, не отражающее сколько-нибудь глубоких процессов в обществе.

По мере оживления национальных движений в республиках внимание к российской теме стало возрастать, хотя еще в течение какого-то времени к этому не относились серьезно. И когда Валентин Распутин в одном из своих выступлений «пригрозил» выходом России из Советского Союза, это было воспринято, как каламбур.