Павел Огурцов - Конспект

– Кроме вертикалки. Нет опыта, нет литературы, а мороки много.

– Да не нужна нам никакая вертикалка. Дом стоит на том же месте. И тротуар цел.

– Ладно. Начинать мне, значит, я беру обмерочные чертежи.

– Давай договоримся. – Лущинский назвал стоимость проекта и процент от нее, который он платит сантехнику и электрику. – Остальное пополам.

– Пополам? Пополам – это если заново проектировать. А у тебя готовые стены и фундаменты.

– Сколько ж ты хочешь?

– Две трети.

– Так мне невыгодно.

– Как хочешь. Я не напрашиваюсь.

– Ну, тогда делай сам столярку и крышу.

– Могу сделать и столярку, и крышу, и перекрытия. А ты что будешь делать?

– Ну, хорошо. Дашь мне рисунок столярки, какой найдешь нужным, а чертежи я сам сделаю. И получай шестьдесят процентов. Да, а детали фасадов?

– Это моя работа. Дам тебе и рисунок столярки, и план кровли. Черепица?

– Делай под черепицу. Значит, договорились?

– Договорились.

Во дворе Лущинский меня задержал.

– Давай посидим. Как ты думаешь, – в городе будет большое строительство?

– После войны – да.

– Сразу развернется?

– Сразу. Будут восстанавливать заводы, наедет тьма народу, а жить негде.

– Но это ж какие расходы! И не только по Запорожью, по всем разрушенным городам. А где взять такие огромные средства?

– А где брали до сих пор? И что эти средства по сравнению с расходами на войну!

– Значит, наша жизнь не улучшится.

– Улучшаться будет постепенно. А ты думал – по мановению волшебной палочки?

– А я думал – кончится война, помянем погибших, и начнется нормальная спокойная жизнь. А выходит – будет все та же жизнь, только люди погибать не будут… – Он вдруг осекся, посмотрел мне в глаза, я понял, о чем он думает, и мы оба смутились: неужели и это останется? После всего пережитого? – Ладно. Ты мне вот что скажи: как будут застраивать город – сразу везде или постепенно двигаясь с застройкой?

– Начнут, конечно, с восстановления Соцгорода, а потом массовое строительство будут вести, двигаясь от Соцгорода к Вознесенке или на правом берегу.

– Почему на правом берегу? По генеральному плану – на Вознесенке. Или уже есть новый генеральный план?

– Нового нет. Но Вознесенка сильно загазовывалась, а, значит, и будет загазовываться.

– Так где же будут строить? Еще не решили?

– Решать не нам и даже не в Запорожье. Мы только подняли этот вопрос.

– Вот даже так! Но как бы ни застраивали, очередь до старого города дойдет нескоро.

– В старом городе тоже есть крупные предприятия. И не будут же для них строить жилье на Вознесенке? Ты и сейчас проектируешь дома в старом городе.

– Так это восстановление. А что, и одноэтажные дома будут сносить?

– На Вознесенке – да, а в старом городе – не сразу. Сначала восстановят дома, застроят свободные места, а потом, конечно, без сноса не обойдется.

– И мой дом снесут?

Я посмотрел на его глинобитный дом.

– Снесут когда-нибудь.

– Как скоро?

– Ну, Юра, это угадать невозможно. Думаю, лет двадцать, а то и больше он простоит. Если сам не завалится.

– Завалиться я ему не дам.

– А чего тебе беспокоиться? Снесут – получишь квартиру со всеми удобствами.

– А я не хочу жить на каком-нибудь этаже. Здесь жили мои предки, и я хочу здесь жить. Люблю жить вольготно. Летом хожу в одних трусах, а там в трусах не выйдешь.

– Да и здесь неудобно ходить в одних трусах. – Я показал на окна соседних домов.

– А не нравится, пусть не смотрят.

По дороге домой я подумал: а как бы я отнесся к тому, если бы наш домик на Сирохинской снесли? Неприятно было бы и больно.

С Лущинским хорошо работалось: заказчиков я и в глаза не видел, выполнял свою часть проекта и через какое-то время получал деньги. Встречаясь с Юрием Викторовичем, говорили не только о проектах. Не помню, по какому случаю, я от него услышал:

– Если бы сейчас был НЭП, открыл бы я мастерскую по производству железобетонных изделий: тротуарных плит, они лучше асфальта, колец для колодцев, балок для перекрытий, а то все дерево и дерево.

– Частную?

– Нет, зачем? Сколотил бы артель, сами бы работали и хорошие бы деньги зарабатывали.

– А где бы брали цемент, арматуру?

– Если бы разрешили такие мастерские, то, по логике, должны были и обеспечивать материалами. А если нет – работали бы на материале заказчиков. Чего ты смеешься?

– Да вспомнил… На площади Свободы возле кинотеатра висит объявление: какая-то артель, название не запомнил, принимает заказы на вязание изделий из шерсти заказчиков.

Юра расхохотался и сказал:

– Специально пойду посмотреть. А где оно там висит?

Через несколько лет с эстрады услышал наряду с подобными объявлениями («Гражданам с узким горлышком керосин не отпускается»), и этот текст. Значит, и Запорожье – поставщик такого репертуара. Можно было бы у нас и больше почерпнуть. На восстановленном доме в Соцгороде висела вывеска «Ателье детского пошива одежды», а на запертой двери будки, в которой продавали керосин, было написано: «Керосину нет и неизвестно».

Работал с Лущинским недолго – выполнили два или три проекта, и на этом мои приработки закончились. Лущинский продолжал работать по договорам: старожил, всех знает, его все знают, человек предприимчивый и работник добросовестный. Не раз пришлось слышать о нем: король халтурщиков.

Резко потеплело. Когда я вспоминаю этот день, вспоминаю бытовавшее когда-то выражение: события разворачивались с кинематографической быстротой. После обеда при выходе из столовой Сабуров придержал меня за локоть:

– Хотите посмотреть мою квартиру? Это недалеко. Ну, немного опоздаем – не беда.

– Антонина Ивановна? – спрашиваю по дороге.

– Да. У старых знакомых ее семьи, в их доме, освобождалась квартира, и они хотели сдать ее, как они говорили, приличным людям. Хорошая квартира по нашим временам, вряд ли удалось бы найти что-нибудь получше. Мне повезло. Но пришлось ждать. Хозяин квартиры получил назначение в отъезд и только сейчас забрал семью. Квартиру я уже снял.

На тихой улице в кирпичном доме с высокими потолками две большие комнаты, передняя с большой кладовой, большая веранда, выходящая в садик, через нее и вход в квартиру. И еще – отделение в сарае и возможность пользоваться погребом.

– За семьей сразу поедете?

– Да. Прямо сейчас пойду к Васильеву.

– Надолго поедете?

– Не угадаешь. Много пересадок, не знаю, как будет с билетами. Думаю, управлюсь недели за две. Надо повидаться и с теми, кто собирается в Запорожье.

– Две недели? Вам же, наверное, надо будет и мебель продать.

– Жена уже многое продала, а на оставшееся нашла покупателя.

– Григорий Георгиевич, ну, на семью вы пропуск получите, а как оформите свою поездку? Отпусков-то нет.