Бриджит Бардо - Инициалы Б. Б.

Я не виделась больше ни с Дани, ни с Кристиной, ни с Одеттой, ни с Ольгой.

Я не видела никого, кроме Жана-Луи и квартирных агентов.

В моем уютном номере дни тянулись долго, часто я сворачивалась клубочком и лежала в ожидании его вечерних приходов!

Однажды я зашла на Шардон-Лагаш посмотреть, что и как. Все разобрала, поменяла, переделала, обновила. Кое-что памятное, еще дорогое сердцу, глотая слезы, выбросила! После моего рейда квартира изменилась: спальня в гостиной, гостиная в спальне. Все наоборот, ничто не смущает. Без сил, но счастливая, я вернулась к Жану-Луи, чтобы переночевать в гостинице в последний раз. На другой день мы переехали в обустроенное мной гнездышко, небольшое, зато новое и милое.

Но нет рая без змея-искусителя.

Наш свернулся в кинопленку и назвался «Кино».

Пока мы жили друг для друга вне времени и пространства, забыв обо всем на свете — радио, телевидении, друзьях, газетах, это «все на свете» то и дело о нас вспоминало!

Фильм смонтировали, нас ждали на озвучивание. Мнения о картине разошлись. Одни критики пели дифирамбы, другие ругали на чем свет стоит. «Пари-Матч» просил мою фотографию на обложку. Требовалось выйти из подполья и снова стать той, которая сыграла свою Джульетту в «И Бог создал женщину».

Кристина, не видевшая меня давным-давно, заключила за меня контракт. Раньше я просто подписала для нее пустой лист бумаги. Теперь она нашла прекрасный сценарий «Новобрачная была слишком красива» Одетты Жуайе. Я согласилась — куда деваться? А самой хотелось завязать с кино и до скончания века жить в нашем с Жаном-Луи особом мирке.

Ольга обрадовалась. Обо мне говорили еще до выхода фильма! Предложений было хоть отбавляй, и она дивилась моему безразличию к собственной новой, настоящей славе!

Именно в это время я подружилась с людьми, которые и сегодня близки мне. Тогда я еще не была так прославлена, так что полюбили они меня бескорыстно.

Однажды Мижану попросила меня принять молодого художника, приехавшего из Касси. Он оказался без денег и искал богатых покупателей. Но богатых среди моих знакомых не было, а ходить я никуда не ходила и вряд ли ему пригодилась бы.

Все-таки я приняла его, чтобы не обидеть.

Так пришел ко мне Жислен Дюссар, со временем — «друг Жики» и заодно названый брат.

Премьера «И Бог создал...» состоялась в Марселе.

Я покинула Жана-Луи, предварительно купила, по совету Кристины, «платье-секси» и вытащила из чехла свою норковую шубу «на вырост».

Мне всегда была в высшей степени небезразлична обстановка, где я ночую. Ради одной только ночи я могла переставить всю мебель в гостиничном номере. Не могу ни жить, ни спать в комнате, где мне неприятно. Бывало, обойду в гостинице все свободные номера, пока не найду угол по душе... Взять животных — кошка урчит, выбирая подушку, собака все обнюхает, отыскивая место, где заснуть. О них говорят — инстинкт. А обо мне — каприз!

Не прославься я, меня бы сочли просто чудачкой: мол, хлебом не корми, дай со скуки мебель подвигать. Но уж коли я — звезда, разумеется, — «капризна»! Марсельский отель напоминал строящуюся станцию метро. Всюду железяки, а оконные стекла до того замызганы, что едва пропускают свет. Пыль, грязь, мрак...

А спальня моя была усыпальницей. Большая, зловещая, темная гробница. Войти и выйти!

Я села в прихожей на чемодан и наотрез отказалась там жить! О моем «капризе» тут же донес журналистам директор отеля. От злости, что я уйду к конкурентам, он сделал мне рекламу на уровне собственного заведения. Раньше меня уже объявили «пожирательницей мужчин, ветреной и бесстыдной». Теперь, значит, еще и «капризной»! Как легко создаются репутации... Всю жизнь злословие напяливало на меня ложную личину. И сегодня я пишу книгу, чтобы представить все в истинном свете.

Во Франции фильм Вадима был встречен довольно сдержанно. Журнал «Кайе дю синема» отзывался тепло. Но упрекал за легковесность сюжета и неудачный актерский состав (кроме Юргенса).

Леви и Вадим рвали на себе волосы.

В надежде на лучшее пришлось обратиться к другим странам. Нет пророка в своем отечестве!

Тем временем в Либурне у меня начались съемки «Новобрачной...» с Луи Журданом и Мишелин Пресль, а Жан-Луи был призван в армию, так как его семилетняя отсрочка от воинской службы подошла к концу.

Это стало нашим самым тяжким испытанием.

Я постоянно заливалась слезами: предстоит три года разлуки. А потом, эта война в Алжире! Все может быть! Вечером каждую субботу я уезжала на поезде в Париж и с Жаном-Луи проводила воскресенье (по воскресеньям его отпускали с курсов в Винсенне). Вечером — опять на поезд обратно в Либурн, и в понедельник утром прибываю прямо на съемки.

В самый разгар съемок взорвалась бомба...

В августе 1956 года Насер национализировал Суэцкий канал.

Ситуация стала кризисной!

Бензин исчез!

Как в войну, нам выдавали талоны!

Я строила глазки нашему хозяину гаража по фамилии Кошону 2 2 Сochon (фр.) — свинья. , очень похожему на свою фамилию, и благодаря ему могла передвигаться!

Без сил, в депрессии, я бросилась к тем единственным людям, которые могли поддержать. К родителям.

Хотя им был не по душе мой недавний развод с Вадимом и открытая связь с Жаном-Луи, они приняли меня с распростертыми объятиями!..

Папа познакомил меня со своим другом. Я думала, старичок, оказалось — парень 19-ти лет, гитарист, богема, остряк, талантище. Это был Жан-Макс Ривьер, написавший мне впоследствии множество песен: «Мадраг», «Смешно», «Новая квартира» и др.

И вот после Жики — Жан-Макс, «Максу», еще один названый брат. Семья росла...

Счастливая весть прилетела из США. На картину «И Бог создал...» американцы валили валом. Успех феноменальный! Рецензии одна лучше другой. Я стала вмиг самой знаменитой француженкой за океаном!

Фильм принес десятки миллионов долларов (не мне, я получила всего 2 млн старых франков). Вадим был признан лучшим режиссером за последние десять лет, а я «новой звездой первой величины», «французской секс-бомбой» и т. п.

Вся эта шумиха подействовала на меня двояко: я и обрадовалась, и испугалась. Вроде и наслаждается душа, но и в пятки уходит, предчувствуя опасный водоворот! Я всегда относилась к себе трезво, смотрела на себя со стороны и успехом не опьянялась! Удивлялась, не верила, восторгалась, гордилась, но никогда не обманывалась, понимала, как это все хрупко, ненадежно, преходяще, а главное — ничтожно!

Я стала знаменитостью, а сама только и думала о Жане-Луи. Ему предстояло ехать в Германию, в Трир. Подумать только! Зная, что вот-вот он уедет из Винсенна, и стараясь навидаться с ним про запас, как можно больше, я, не в силах жить без него, в тоске, в отчаянье, была несчастной влюбленной дурочкой и в то же время — самой популярной актрисой, самой модной красоткой!