Александр Жевахов - Кемаль Ататюрк

Кемаль отличался чрезмерной чувствительностью и бьющей через край энергией. Он ценил радости жизни, самые разные развлечения, будь то танцы, горячительные напитки или женщины. Турецкие ресторанчики, а также притоны и бордели Стамбула и многих других городов, куда забрасывала его военная карьера, не были ему чужды. Тем не менее вальс, прогулки в ландо и светские приемы в Карлсбаде не смогли восстановить его душевное равновесие, успокоить его.

Кемаль берет уроки, чтобы усовершенствовать свой немецкий — «я краснел, когда не мог выразить по-немецки то, что хотел», — и французский. «Я особенно хочу воспользоваться возможностью улучшить свой французский», — объясняет он молодой швейцарке, согласившейся позаниматься с ним языком. Французский язык был обязательным во всех программах военных училищ, начиная с училища в Манастире и кончая Академией Генерального штаба. Кемаль проявлял постоянный интерес к языку философов эпохи Просвещения и Великой французской революции. Как свидетельствуют примерно сорок страниц его дневника, написанных по-французски, он весьма преуспел в этом. К тому же в Карлсбаде он читал только французские романы: «Бунт» Андре Бомье, «Шагреневую кожу» Оноре де Бальзака, «К эшафоту» барона Батца.

Чтение было подлинной страстью Кемаля, и он с огромным удовольствием предавался ему не только в Карлсбаде, но и в трудные минуты военных кампаний. Так, сражаясь против русской армии в Восточной Анатолии в 1916 году, он выкраивал время, чтобы читать «Сафо» Альфонса Доде, задуматься над брошюрой под названием «Можно ли отрицать Бога», внимательно прочесть «Османскую историю» Намыка Кемаля и его «Политические и литературные статьи», погрузиться в «Элементы философии» и помечтать над стихами Тевфика Фикрета.

Морис Палеолог, генеральный секретарь министерства иностранных дел Франции, по-видимому, был плохо информирован или неискренен, когда написал в 1920 году, что Кемаль «не отличался ни высокой общей культурой, ни большим интеллектом». Никто не станет отрицать ни его страсти к чтению, ни его стремления извлечь как можно больше из прочитанного.

Его идеи основательны и зачастую оригинальны. Вот, например, его размышления о женщинах и браке: «Не будем страдать паранойей. Пусть женщины будут свободны, пусть получают образование… важно, чтобы они становились личностями. Что же касается личных отношений, то давайте искать спутницу, учитывая нашу природу и нашу собственную нравственность, и вместе с ней будем принимать решение о создании семьи, если мы уважаем друг друга, соответственно ведем себя, и пусть женщина ведет себя так же!»

Чего же искал этот молодой генерал, смелый и сильный духом? Почему он остается в Карлсбаде? Кемаль, узнав о смерти султана Мехмета V Реза, последовавшей 5 июля, сожалеет о том, что не был в это время в Стамбуле.

«Смена султана — очень важное событие для страны и нации», — отмечает в дневнике Кемаль и, подавив печаль, остается в Богемии. А между тем он знает нового султана, Мехмеда VI Вахидеддина; Кемаль направляет ему телеграмму с поздравлениями, но остается в Карлсбаде и продолжает лечение.

Он болен. Почечные колики мучительны, изматывающи. Избранный им образ жизни, полный излишеств, чрезмерного напряжения и испытаний, сказался на здоровье. Он часто страдает то от венерических заболеваний, то от приступов усталости, то от нарушения функции почек. В конце июля, покидая Карлсбад, он запишет в дневнике: «Карлсбад не принес мне должного облегчения; все те же проблемы со здоровьем».

К несчастью, паша страдал и еще одним заболеванием — властолюбием.

«Я говорил и повторяю, что если бы я был наделен властью, то смог бы провести реформы, необходимые нашему обществу, я совершил бы переворот. В отличие от других я не верю, что можно постепенно, шаг за шагом заставить людей думать так, как я. До сих пор я потратил слишком много времени для изучения цивилизованной жизни, и почему теперь я должен опускаться до уровня народа? Я должен поднять его до своего уровня! Не я должен уподобляться людям, это они должны стать такими, как я; на самом деле некоторые детали этого вопроса требуют тщательного изучения; но сделать это необходимо».

Рассуждения Кемаля этим июльским вечером 1918 года подчас не вполне понятны. Но как не восхищаться силой основной идеи: его желанием на свой манер, путем переворота, установить особые отношения с народом, вывести его из темноты и невежества. За пять лет до создания республики, за десять лет до проведения грандиозных реформ в уме Кемаля уже был готов план осуществления этих идей. Но, чтобы добиться поставленной цели, первым и необходимым условием было одно: добиться власти.

8 июля Кемаль отмечает: «Энвер-паша продолжает свою политику, направленную против меня. Как я должен реагировать?»

Через три недели он записывает в дневник: «Этим вечером я решил вернуться в Вену». А 5 августа он был уже в Стамбуле.

Ситуация в столице, куда прибыл Кемаль, была крайне напряженной. Всё чаще в правительстве раздавались голоса, требующие заключения сепаратного мира. Среди этого хора практически единственным был голос главы Османской канцелярии, подтвердившего во время визита в Вену готовность идти до конца: «Мы сделаем всё возможное, чтобы национальный суверенитет сочетался с сохранением альянса» с Германией и Австро-Венгрией…

Острое ощущение усталости и даже уныния охватило Анатолию. В Стамбуле ситуация была не лучше: продукты практически исчезли с прилавков, а то, что можно было найти, стоило непомерно дорого; вместо денег, которых больше не существовало, использовались марки. Столица походила на горящий факел. Многие видели в гигантских пожарах, охвативших город в начале лета, предзнаменование беды. Авиация союзников регулярно бомбила город в течение последних дней июля.

По прибытии в столицу Кемаль встречается с маршалом Иззетом, недавно назначенным генерал-адъютантом султана. Бывший начальник Генерального штаба, бывший военный министр, Иззет-паша сделал блестящую карьеру. Он познакомился с Кемалем во время войны на Балканах, а затем снова встретился с ним во время кампании в Восточной Анатолии в 1916–1917 годах. У Кемаля установились дружеские отношения с Иззетом, албанцем по происхождению. У молодого паши Иззет, годящийся ему в отцы, вызывает особый интерес: он мало интересуется политикой, злые языки поговаривали, что он плохой политик, и Энвер, сменивший его на посту военного министра, в течение двух лет пренебрегал им, не давая ему никакой должности.

Самостоятельно, а может быть и по совету Иззета, Кемаль попросил аудиенции у нового султана; и тот согласился принять его. В течение трех недель, проведенных в столице, Кемаль был принят Вахидеддином четыре раза, причем два из них — тет-а-тет. Об этих встречах можно судить только по версии самого Кемаля, читая его «Воспоминания», опубликованные в 1926 году.