Михаил Калашников - Записки конструктора-оружейника

- Совершенно верно. Канель, Лютый, Шевчук, Кузнецов, Куценко... - начал перечислять Григорьев фамилии инженеров-испытателей, со многими из которых мне приходилось встречаться на испытаниях. - Кстати, Дейкин тоже из школы Благонравова. Тот, кто прошел ее, никогда не потеряет вкуса к творческому поиску. - Александр Афанасьевич немного помолчал и вдруг рассмеялся: - Да ты же сам уже прошел школу Благонравова, хотя и не учился на факультете вооружения. Так что можешь судить, что она собой представляет. - Григорьев поднялся с табуретки, посмотрел из окна на редкую россыпь домов военного городка, на дорогу, проложенную к направлениям, где проводились испытания образцов. Оттуда, со стороны леса, как раз возвращался наш полигонный автобус, старенький, дребезжащий, развозивший испытателей по направлениям, а вечером доставлявший их к штабу.

Наблюдая, как из автобуса выходят, оживленно обмениваясь мнениями, инженеры и техники из научно-испытательного отдела, Григорьев, видно что-то вспомнив, произнес:

- Для конструктора, особенно молодого, толковый, знающий, болеющий за дело и за судьбу каждого образца испытатель - настоящий клад. Отлично чувствуя оружие, он многое может подсказать по совершенствованию конструкции.

- На собственном опыте уже убедился, - откликнулся я на слова Григорьева.

Действительно, разные по характеру, темпераменту, испытатели, предлагая по ходу испытаний те или иные исправления в образец, учили постоянно видеть перед собой солдата, которому придется с этим оружием совершать многокилометровые марши под дождем и снегом, форсировать реки, сражаться с противником в жестоком бою.

Доржи Миронович Битаев, человек сдержанный по натуре, много помогал нам по баллистике боеприпасов, старался доходчиво донести до конструктора свои предложения.

Василий Федорович Лютый, наоборот, был довольно словоохотлив, много шутил. Это было просто в природе его характера. Но за шуткой мы всегда видели серьезный профессиональный взгляд. Его отчеты отличались четкостью замечаний по испытываемому образцу и конкретностью предложений по его доработке. Кстати, Василий Федорович испытывал автомат АК-47 на повторных испытаниях. Первый образец автомата испытывал У. И. Пчелинцев.

Увлекающимся человеком, любившим обстоятельно потолковать с конструкторами по вопросам испытаний, помню Ефима Абрамовича Слуцкого. Занимаясь на полигоне научно-исследовательской работой, он интересовался также и практикой испытаний, стараясь подсказать неожиданное решение.

Серьезно и вдумчиво относился к делу молодой испытатель Александр Андреевич Малимон, пришедший на полигон после окончания академии в 1943 году и ставший вскоре руководителем подразделения по испытаниям группового оружия.

Испытатели оружия... Наверное, неправомерно сравнивать их работу с делами летчиков-испытателей, которые каждый раз, поднимаясь в небо, рискуют жизнью. Однако земная, скажем так, полигонная служба испытателей оружия, людей исключительно самоотверженных, достойна конечно же всяческого уважения.

Постоянно в отрыве от семей, часто в командировках, они больше занимались обучением и воспитанием нас, конструкторов, чем собственных детей. Они учили наше оружие стрелять, быть живучим в любых условиях. Ради этого лезли в болотную грязь, в ледяную купель, вместе с ним подвергали себя воздействию высоких и низких температур.

Общаясь с ними, я накрепко для себя усвоил: конструктор, который пренебрегает мнением испытателей, не учится у них профессиональному мастерству, не сможет правильно и оперативно решать сложные задачи по проектированию и совершенствованию оружия. Инженеры-испытатели на полигоне были отлично подготовлены, до тонкостей разбирались во всех типах и видах стрелкового оружия, в совершенстве владели им. Среди них подлинным виртуозом слыл В. Л. Канель, помогавший мне при проектировании автомата.

Борис Леопольдович обладал глубокими инженерными знаниями, отличной, на мой взгляд, теоретической подготовкой. Ему обычно поручали наиболее сложные расчеты и измерения. Еще об одном примечательном штрихе в характере Канеля не могу не упомянуть - о его великолепном чувстве оружия и тренированной памяти. Как-то Канель поспорил с приехавшим из Москвы представителем ГАУ, что сумеет сделать из пулемета СГ-43 столько выстрелов, сколько тот пожелает.

- Что ж, попробуйте для начала 32 выстрела отсчитать, - предложил представитель ГАУ.

Должен заметить, программировать из станкового пулемета на слух очередь в 32 выстрела - это больше похоже на авантюру. Но надо было знать Канеля. Он спокойно лег на землю. Изготовил оружие к бою. Замер на какое-то мгновение и, открыв автоматический огонь, вскоре прервал стрельбу,

- А теперь попрошу вас посмотреть, сколько патронов в ленте использовано. - Выпрямившись в полный рост, Борис Леопольдович отошел в сторону.

- Вы правы, израсходовано ровно 32 патрона, - потряс пулеметной лентой представитель ГАУ и, видимо не веря до конца в свершившееся, поставил испытателю еще одну задачу: - Продолжим эксперимент. Попытайтесь сделать 78 выстрелов.

- Не будем пытаться, - уверенно отрубил Канель. - А просто сделаем. Он дал длинную пулеметную строчку и вновь предоставил возможность представителю ГАУ проверить количество израсходованных в ленте патронов. Заказ оказался выполненным точно.

Как правило, Борис Леопольдович побеждал и в другом соревновании, которое иногда устраивали инженеры-испытатели, в стрельбе из пистолета по кирпичу. Он обычно без промахов рубил кирпич на половинки, доводил его до малюсенького кусочка, превращая потом просто в крошки.

Так что у Канеля было чему поучиться. Особенно любили общаться с ним молодые инженеры, офицеры, вливавшиеся в группу испытателей после окончания артиллерийской академии или военных училищ. Однажды К. А. Барышев, служивший еще в отделении испытателей, о удивлением поделился со мной:

- Я вот попросил Бориса Леопольдовича посмотреть мой отчет по испытанному образцу, так, не поверишь, он, едва пробежав страничку глазами, отложил ее и слово в слово повторил все по памяти, а потом указал на слабости некоторых моих формулировок, Надо же...

Барышеву еще не раз пришлось брать на вооружение умение, опыт своего старшего коллеги. Все это ему, как он позже скажет, очень пригодилось, когда он вплотную занялся конструированием.

Военные годы и послевоенный период были временем интенсивной, плодотворной работы по совершенствованию оружия и методов его полигонных испытаний, а также специальных исследовательских работ по оружейной проблематике. Работа испытателей в 40-е и 50-е годы, особенно в военное время, проходила в исключительно напряженных условиях - большое число испытаний, крайне сжатые сроки.